— Лейтенант, башку пригни, – орет Митрич, с силой тянет
командира за ворот. – Стрельнут щас!
— Отстань! – вырывается Олег.
Где же они, где фрицы?! Качаются пологие склоны холмов, нет
ничего живого.
А по самоходке действительно бьют – взвизгивают, скулят
рикошетами пули. Пулемет откуда-то кроет. Да хрен с ним…
Холм дальний, на нем… серое, смутное, но вроде бы большое…
Олег рывком вползает на рубку, приоткрывает незадраенный люк,
орет, не жалея горла:
— Он на вершине. Маневрирует…
— Видим, видим уже, – невнятно отвечают снизу, знакомо прет из
боевого отделения смазкой и пороховой гарью, пока еще холодной.
Даже сквозь рев и лязг слышно, как надрывается рация «я «десятый»…
вершина»…
Самоходка делает «короткую», товарища лейтенанта успевают за
шаровары сдернуть обратно на корму. Выстрел – резкий, звонкий –
уходит стомиллиметровый трассер к вершине холма. С остановок бьют
другие танки батальона…
И ответ тут же – вспыхивает «сушка», шедшая правее. Десанта на
ней тоже уже нет, но распахиваются люки, жив кто-то из экипажа,
скатывается, сбивая о снег огонь с комбинезона.
Но это не «тигр» с холма бил, это поддерживает его кто-то из
засады. А «тигр» сейчас очевиден – здоровенный, невнятной окраски –
неспешно пятится назад, ведет стволом орудия…
Рядом кричит, колотит каблуком о броню Хрустов. Ранило, плечо
зажимает. По броне проходит новая строчка-очередь – прямо перед
носом Олега блестит светлая ссадина на краске рубки.
— Мы ж не утки в тире, лейтенант. Сигай, нахер… – рычит Митрич.
Пинком сбивает за борт оглохшего и ослепшего Прилучко.
Олег чуствует, как его сгребают за шиворот, как кутенка швыряют
с машины. Бах! – катится по снегу лейтенант Терсков, утверждается
на четвереньках…
Окутанная дымами выхлопов и пороха, уходит вперед самоходка,
падают с нее Митрич и Хрустов.
А за самоходкой виден еще один подбитый наш танк – встал
бортовой «37». Не горит, сигают разом из башенного и люка мехвода
танкисты.
Конец атаке… Уцелевшие танки отходят, быстро пятятся, бьет с
«короткой» последняя самоходка.
— Туда! Вон он – ровик! – орет Митрич. – Жопой шевели! Бьет
же.
Строчки пулемета ложатся по снегу, взбивают рыхлые комья. Олег
ползет, ни о чем в общем-то не думая. Вернее, удивляясь, что
пулемет тоже не виден. Наверное, как с «тигром» – только в
последний момент взгляд врага и находит.