Ошибся.
Двигались почти наугад, ориентируясь в большей степени на
«дежурные» очереди и осветительные ракеты немцев-пулеметчиков. И
напоролись. Оказалось, ближайшее фланговое укрепление фрицев
признаков жизни не подавало, сидело молчком. Видимо, не хотели
демаскировать себя. Только вышло для немцев же хуже – наша разведка
замерла, распластавшись на снегу, когда до вражеского бруствера
оставалось шагов пятнадцать.
За ледяным покатым горбом негромко разговаривали, оттуда несло
противным дымом немецких сигарет, и, чего скрывать, говнецом. Вонь
врага – Митрич уже и забыл, как оно вплотную-то бывает.
— Гранаты приготовить! – почти беззвучно заорал младший
политрук.
Вот, молодец: нотки командные, а почти и не слышно. Глядишь,
через пару месяцев толковый комбат вырастет.
Лично Митрич гранату уже приготовил. Даже две, поскольку позиция
для гранатометания была - удобнее и не придумаешь.
— Гранатами огонь! – строго по уставу приказал товарищ Чашин, и
сам, как подобает, показал пример, метнув гранату – та чуть не
долетев, стукнулась о бруствер, но все же соскользнула правильно –
туда, к фрицам.
Митрич взводил и швырял РГД[7]-шки. Спешил, было понятно, что
немцы сейчас откроют пальбу, в траншее уже истошно завопили с
четким прусским выговором. А, суки, ну погодите!
Первые гранаты уже захлопали в траншее, подотставшие еще
кувыркались в воздухе, свистели осколки, а красноармеец Иванов,
вжавшись в снег, снял с винтовки штык, пытался перевернуть, надеть
по-боевому. Руки дергало, штык никак не защелкивался…
— Вперед, за Родину! – в голос закричал бесстрашный Чашин и,
размахивая «наганом», бросился к траншее.
Пришлось догонять. С винтовкой в одной руке, с так и не
нацепленным штыком в другой, Митрич чувствовал себя глуповато.
Ладно, бомбы грохнули недурно, германец глушеный, сейчас
разберемся.
Прыгали с матом в траншею разведчики, припозднившийся Митрич
упал наверху на бугор бруствера, успел выстрелить по фигуре немца:
своих и чужих – одинаково белых и расплывчатых – можно было
отличить только по каскам – на фрицах имелись, а свои-русские в
шапках…
Отдача «трехлинейки» глупейше столкнула товарища Иванова с
бруствера – заскользил на пузе по льду, словно в детстве на зимней
горке в Замоскворечье. Ах ты ж…
Митрич поймал выскользнувший штык, наконец примкнул как
надлежит. Опираясь кованым прикладом, взобрался на проклятую
брустверную горку…