Брел Дмитрий Иванов, ничего не видя, в зажимающих рот ладонях
была густая кровь, слюна, осколки зубов. Во рту словно дыра шириной
в ладонь зияла. И тут дыра, и в сознании дыра – прямо не ночь
вокруг, а провал в адский ад.
День был не лучший, и следующий такой же. Валялся в кустах
Митька, ерзал, сучил от боли ногами. А боль все не уходила. Как
насмерть не замерз? Уже земля от мороза звенела. Уже потом,
остатками мыслишек, осознал, что сходил за брошенными товарищами
мундирами, укутался, в ямку листвы нагреб. Как это было, да и
Митька ли Иванов то делал, кто и как нашептал-заставил – совсем не
помнилось.
Прояснилось в те жуткие сутки и хорошее: действительно цепок был
до жизни Иванов. И еще – когда так больно во рту, жрать совсем и не
хочется.
Созрела тогда мыслишка у товарища Иванова, что жизнь вовсе
кончилась, поскольку такое положение – и вообще не жизнь.
Прихлопнуть эту никчемную бодягу было проще простого – в штанах
револьверчик, все яйца дрянная машинка отдавила, правда, те и так
бесчувственные. Митька достал теплый револьвер, погрел пальцы,
примерился…. Выходило как-то глупо – это в фильмах Ханжонкова герои
решительно и ловко к виску или сердцу ствол вскидывают-упирают, а
тут вообще несподручно. Нет, шалишь, не таков конец фильмы
будет.
Пить из луж оказалось зверски неудобно: сначала, вроде
облегчение приходило, потом этакой ледяной болью челюсть пронзало,
что хоть вой на всю округу. Даже смешно: панских гончих кончили
красноармейцы, так теперь лично Иванов по кустам выть
пристроился.
Нет, не выл Митька, не замерз, не собирался подыхать из-за рта
распухшего. Грелся планом мести. Вот хоть чуть-чуть в себя прийти,
чуток оправиться…
Тщательно заведенные часы покойного подхорунжего исправно
тикали.
Шел Митька не особо скрываясь, просто от кустов до кустов наугад
переходил, наверное, оттого и не заметили. Декабрь – стоит в ночи
туман морозный, в трех шагах от человека зыбкая смутность
начинается.
Застава немецкая никуда не делась, правда, из-за путаных кустов
выйти к ней довелось с иной стороны, дальше от дороги. Уж совсем
четкого плана у товарища Иванова не имелось – не то состояние
нервов и головы. Но что они, гады, так и будут тут ходить?
Покалечили и всё? Не, не так выйдет, господа швайне – хорошее
слово, намертво запомнилось.