— Ох, ваше сиятельство... — Даша чуть-чуть повернулась и
стрельнула глазками в сторону хозяйки. Эх, до чего же неудачно
вышло-то! Чтобы спрашивать Дашу, мне пришлось отвернуться от
Ангелины Павловны, и я не смог заметить, чем она ответила на немой
вопрос своей служанки.
— Что — ох? — теперь я придал голосу строгости.
— Не только... — тихонько ответила девушка, вцепившись пальцами
в передник.
— И как часто случалось это «не только»? — я снова старался
спрашивать бесстрастно.
— Да год уже всякий раз почти, когда Николай Матвеевич гостил...
— произнесла она ещё тише, уже почти шёпотом.
Тут мне всё-таки удалось извернуться и бросить взгляд на Гурову.
Не уверен, правда или нет, но мне показалось, что ответами Даши её
хозяйка осталась довольна.
— Что же, Ангелина Павловна, — пора было с ними обеими
заканчивать, — я услышал достаточно. Благодарю, что позволили мне
поговорить с Дашей и прошу вас не наказывать девушку строго.
— Не смею вам отказать, Алексей Филиппович, — склонила голову
Гурова. — Вы так добры...
— Но это же невозможно! — взвилась она, едва Даша нас оставила.
— Даша не могла отравить Захарушку!
— В данном случае не так важно, могла или нет, как важно то, что
об этом думал Погорелов, — ответил я. — А Даше придётся рассказать
всё губным.
— Да-да, я понимаю, — согласилась вдова. — Но они же её посадят
в холодную! Кто будет мне прислуживать? — заволновалась она.
— Это ненадолго, — заверил я её. — Да и не посадят, скорее
всего, тем более, если не виновата. Допросят, в тот же день и
отпустят с миром.
Кажется, помогло — Ангелина Павловна успокоилась. Прикинув так и
этак, я решил, что больше узнавать у вдовы Гуровой пока что нечего,
и попрощался. Следующим объектом моего внимания была ещё одна в
этом доме женщина, носившая фамилию Гурова — Ольга Кирилловна,
супруга Фёдора Захаровича, к ней я и направился. Шёл не торопясь,
переваривая впечатления от беседы с вдовой и её служанкой.
Собственно, впечатление пока что имелось всего одно — Ангелина
Павловна оказалась не единственной в доме актрисой, и они с Дашей
разыграли передо мной спектакль, смысла которого я совершенно не
понимал. Что ж, об этом можно подумать и потом, пока же следовало
набраться других впечатлений.
...Ольга Кирилловна Гурова выглядела старше Ангелины Павловны не
на три года, как оно было записано в деле, а никак не меньше, чем
лет на пять-семь. Да и вся её наружность прямо-таки напоказ
противоречила облику вдовы — если у бывшей звезды сцены даже чёрное
траурное платье смотрелось лёгким и воздушным, то Ольга Кирилловна
носила траур, так уж траур, её платье казалось бы тяжёлым и
мрачным, даже не будь оно чёрным. Вдобавок Ольга Кирилловна
напустила на лицо выражение строгости и недовольства, явно
наперекор живому и миловидному даже при маске грусти и печали лицу
вдовы.