— Обыкновенно нашли, ваше сиятельство, — негласно предложенные
мною правила господин Габалье принял. А что ему оставалось? —
Господин Гуров несколько раз отправлял после представления цветы в
уборную Ангелины Павловны, и однажды принёс их самолично. Все мы, и
Ангелина не исключение, поначалу полагали, что события будут идти
обычным порядком, а оно, изволите ли видеть, свадьбой
закончилось...
— Обычным порядком? — что я на это услышу, я примерно
представлял, но мне нужен был ответ недвусмысленный.
— Да, вы же, ваше сиятельство, знаете, что актрисы обычно живут
на содержании своих, хм, поклонников, — виновато улыбнулся
Габалье.
Я знал. Собственно, потому актриса и считается неподходящей
человеку с положением парой, что по образу жизни своей она
содержанка. Вдаваться в причины такого поведения служительниц
Мельпомены мне как-то никогда не хотелось, вот и сейчас
интересовало меня совсем иное.
— А на чьём содержании Красавина жила до знакомства с Гуровым? —
спросил я.
— Не поверите, ваше сиятельство, ни на чьём, — кажется, Габалье
и сам себе не очень-то верил. Ясное дело, не поверил и я. Неверие
моё, должно быть, ясно читалось у меня на лице, потому что Андрей
Вильгельмович тут же пустился пояснять: — Честное слово, ваше
сиятельство! В Москву Ангелина приехала с какими-то деньгами, не
очень большими, и жила чуть ли не впроголодь, даже жильё полгода не
нанимала, я ей позволил прямо в театре квартировать, потом только
сняла меблированную комнату. Да вы у кого хотите спросите, кто
сейчас в театре, вам все подтвердят!
— А откуда она приехала? — захотел я уточнить.
— Из Минска, — ответил управляющий.
Ну да, логично. Родом она из Бреста Литовского, должно быть,
сначала в Минске играла, потом решила московскую сцену
покорить...
— А почему она так себя вела, не знаете? — вернулся я к
необычному для актрисы образу жизни Красавиной.
— Знаю, — ответил Габалье. — Не хотела размениваться на
содержателей, внимания которых надолго не хватит.
— Вот как? — недоверчиво отозвался я.
— Ангелина сама так говорила, — пожал Габалье плечами. — Да
спросите кого угодно, она не скрывала.
Следующие два часа я провёл в разговорах с актёрами, актрисами и
прочими театральными служителями. Как ни странно, все они
подтвердили слова Андрея Вильгельмовича. Мужчины, актёры и
служители, такое поведение Красавиной в той или иной степени
одобряли, женщины, актрисы и служительницы, больше ругали (а ещё
больше завидовали), но никто — никто! — даже не пытался сказать,
что это было не так. М-да, получается, что брак Захара Модестовича
и Ангелины Павловны осуждали совершенно незаслуженно... В душе
своей госпожа Красавина содержанкой, конечно, оставалась, потому
что всё равно нацеливалась на поиск богатого мужчины, вот только в
жизни она до встречи с Гуровым ею не была. По крайней мере, не была
она содержанкой в Москве — что и как в этом смысле происходило с
Красавиной в Минске, никто здесь не знал.