— Да и не так мало, Алексей Филиппович, — благодушно отозвался
Шаболдин. — Сами-то что думаете обо всём узнанном?
Хороший вопрос. С приставом мы встретились ближе к середине дня,
последовавшего после моего визита в театр, так что времени подумать
у меня хватало, и потратил я это время отнюдь не впустую. Итоги
моих раздумий выглядели примерно так...
Прежде всего, можно было считать установленным, что своим
самооговором и последующим молчанием младший Погорелов покрывал
именно Дашу. Другой вопрос, травила она Гурова или нет, но
Погорелов-то очевидным образом полагал, что отравительница именно
она, вот и спасал её столь самоотверженно и глупо. Почему Погорелов
так считал? Прикинув разные вероятности, я решил, что он, скорее
всего, видел Дашу, выходящей из спальни Гурова, тем более,
показаниям Смиглого и Ольги Гуровой такое предположение никак не
противоречило — Гурова на третьем этаже вообще не была, а Смиглый
мог увидеть Погорелова уже после того, как Даша скрылась в своей
комнате. Более того, Погорелов мог прийти за известной надобностью
к Даше, не обнаружить никого в её комнате, отправиться
разочарованным и недоумевающим восвояси и встретить девушку,
выходящую оттуда, где ей вроде как быть не положено. Далее они
могли вдвоём уйти в Дашину комнату, там она призналась любовнику в
преступлении, или не призналась, а Погорелов уже потом домыслил это
сам, и Смиглый увидел Погорелова после того, как тот ушёл от Даши.
При таком раскладе, а он представлялся мне наиболее вероятным,
вопрос о виновности Даши вставал, что называется, ребром.
Поначалу я полагал, что никакой выгоды от смерти Гурова Даша не
получала, а потому главу семейства и не травила, однако же после
разговоров в театре хоть и продолжал считать, что смерть Захара
Модестовича для Даши оставалась бесполезной, но вот особой
уверенности в невиновности служанки у меня уже не было. Из того,
что я узнал о Даше, получалось, что в юных своих годах она вполне
могла быть блядью или хотя бы содержанкой и уж точно жертвой
растления, возможно даже, обращённой к разврату насильственно —
законно заниматься продажей своего тела можно лишь с шестнадцати
лет. Красавиной каким-то образом удалось вытащить девушку из этого
болота, и Даша наверняка чувствует себя обязанной ей, так что
отравить Гурова по приказу хозяйки она очень даже могла и безо
всякой для себя выгоды. Логично? Пока да, но тут же вставал во весь
рост и следующий вопрос: а зачем было травить мужа Ангелине
Гуровой?