В нашем неторопливом пиршестве было что-то древнее, магическое,
неподвластное быстрому бегу времени. Так первобытные люди
собирались вокруг костра и хлебали из грубо вылепленного глиняного
горшка горячую похлёбку.
Так ужинали наши предки и сто, и двести, и тысячу лет тому
назад. И пока у нас есть время и возможность хоть изредка
собираться у настоящего огня за общим столом — жизнь, несмотря на
перемены, останется прежней, настоящей.
Ведь у стола собираешься только с теми, кому по-настоящему
доверяешь. Неважно, какая опасность подкарауливает тебя за
пределами освещённого костром пространства — саблезубый тигр, или
житейские неурядицы. Когда ты не одинок, когда тебе есть, на кого
положиться — ты запросто справишься, с чем угодно.
Вот только...
Если ты сам не до конца честен с близкими людьми — как ты можешь
надеяться на них?
Я зачерпнул ещё ложку ухи. Неторопливо обсосал крупную щучью
кость, положил её на край газеты.
— Георгий Петрович, — сказал я генералу. — Нам нужно поговорить.
И... этот разговор будет долгим и серьёзным.
Владимир Вениаминович внимательно взглянул на меня.
— Мы договорились ни о чём вас не спрашивать. И договорённость
остаётся в силе.
— Я знаю, — кивнул я. — Спасибо. Но бесконечно так продолжаться
не может.
— Хорошо, Андрей Иваныч.
Генерал повернулся к водителю.
— Рустам, мы останемся в Черёмуховке до завтра. А потом Андрей
Иванович отвезёт нас на автобус. Ты можешь ехать сегодня, а завтра
у тебя выходной.
— Есть, товарищ генерал-лейтенант!
Рустам немедленно поднялся с места, но Георгий Петрович взмахом
руки усадил его обратно.
— Сначала поешь спокойно, потом поедешь.
Он повернулся к нам.
— Давайте поедим, а потом поговорим за чаем.
Мы выпили ещё по стопке. Я сходил в дом, принёс чайник и
поставил его на угли. В такой вечер неохота тесниться в душной
кухне.
Не спеша, переговариваясь о чём-то незначительном, мы доели уху.
Владимир Вениаминович сходил к речке и сполоснул котёл. Я смотрел,
как он, присев на корточки, оттирает посудину песком. Психотерапевт
был похож на большой серый валун, который неизвестно откуда взялся
на берегу Песенки.
Для чая я наломал тонких веточек с куста смородины, который рос
в дальнем углу огорода. Когда я бросил их в чайник — запахло
детством, осенью и почему-то — солёными грибами.
А, вот почему!