— Саймон, такому удару я тебя не
учил...
Конечно, не учил. Это у меня
«оттуда», из моего мира. Получается, что умению держать удар я
обязан своему нынешнему телу, а давать сдачи, да еще непривычным
методом — своей голове, в которой остались мозги, принадлежавшие
Александру Петровичу — скромному доценту, тем не менее, прошедшему
службу в армии. А в армии, кто служил, всякое бывает.
Посмотрев на Ясона, спросил:
— Ты все видел? Или опять скажешь,
что оба виноваты?
Капитан «Арго» ничего не ответил.
Посмотрел на Асклепия, уже хлопотавшего возле Лаэрта (чего
хлопотать-то? сам поставлю диагноз — сотрясение мозга, постельный
режим), перевел взгляд на меня и скомандовал аргонавтам:
— Возле поляны деревья не рубите.
Берем только сухостой. Несите сухие деревья на берег.
От нервного напряжения меня
заколотило. Чтобы успокоиться, отошел в сторону, подошел к роднику
и, опустившись на колени, принялся умываться. А ведь еще и пузо
болит.
Из-под воды высунулись две нежные
руки, потом показалось девичье лицо. Маленькая богиня, успевшая
протрезветь, улыбнулась, и, пока я раздумывал — удирать мне или
нет, нежно ухватила меня за шею, прильнула к губам и крепко
поцеловала. Все-таки, она не стала увлекать меня в родничок, а
отпрянула, еще раз улыбнулась и прошептала:
— Спасибо.
Наяда исчезла, а я почувствовал, что
у меня и боль вдруг прошла, и дыхание выровнялось, и, что уже даже
и не колотит.
— Все, нацеловались? —услышал я
голос Автолика. — Тогда отодвинься, а я воды зачерпну.
Автолик вначале озабоченно посмотрел
на воду. Наверное, искал взглядом, кудаподевалась нимфа, и только
потом набрал воды в небольшой кувшин.
— Лаэрт, хотя и ведет себя как
баран, все-таки родственник, — вздохнул сын Гермеса. — Угораздило
же меня отдать единственную дочь за такого ревнивца.
— А что на него нашло? —
поинтересовался я.
— А ты сам и спроси, пока он
пошевелиться не может.
А что, дельная мысль. Я подошел к
лежащему Лаэрту, воле которого сидел на корточках
Асклепий.Целитель, взяв у Автолика кувшин, принялся смачивать водой
тряпку, а потом приложил ее ко лбу раненого (ладно, пусть
ушибленного) аргонавта.
Асклепий мрачновато посмотрел на
меня и сказал:
— Вот так всегда. Кто-то калечит, а
кому-то лечить приходится.
Чтобы лечить таким способом не нужно
быть лекарем. Но не стал говорить этого вслух, чтобы не обижать
целителя. Спросил: