— Ага! Не зли нас! Мы с тебя пошлину возьмем да отпустим с
миром! — насквозь лживым голосом заверил меня гнусавый.
Я мысленно послал их на три буквы и одним прыжком преодолел
четыре последние ступени. Вот и конец, пятый этаж. И здесь тоже
оказалась всего одна дверь, естественно, запертая, а единственное
окно было заколочено досками, между коими струился умирающий
вечерний свет, в котором танцевали пылинки.
— Сука, надо бы уже купить себе револьвер, — зло прошептал я,
разбежался и всем телом ударил в дверь. Та лишь испуганно
вздрогнула, но даже не подумала сломаться. Попадос! Но я же млять
маг! Скользнул в транс, напитал правую руку довольно хорошо
заряженным проклятием и прикоснулся ладонью к верхней дверной
петле, а после этого ещё раз разбежался и снова ударил в дверь
плечом. В теле аж что-то хрустнуло, а рука онемела до локтя. Но
зато верхняя петля с треском вывернулась из косяка, хотя была
прибита на здоровенные гвозди, вышедшие из-под молотка кузнеца.
— Кажись, он выбил дверь! — раздался удивлённый вопль на этаж
ниже.
— Ты же божился, что он хлюпик, который непохож на переодетого в
гражданку архаровца!
— Небось, маг, — опасливо вставил ещё один голос, молчавший до
этого.
— Не бздите, братцы! Сейчас мы его настругаем!
— Да вот хрен вам, — прошептал я и толкнул дверь. Та с грохотом
упала, а я перескочил её, задев цилиндром притолоку. Шляпа слетала
с головы, но у меня даже мысли не возникло поднять её. Вместо этого
я изо всех сил помчался по узкому полутёмному коридору. Под
подошвами штиблет немилосердно скрипели древние половицы, слева
рядком выстроились обшарпанные двери, а справа скалились осколками
разбитого стекла оконные проёмы. Воздух же пах влагой и гниением, а
с потолка до сих пор что-то капало, хотя дождя не было уже как
минимум несколько часов.
— Стой! — раздался от вышибленной двери яростный вопль и хлопнул
револьвер. Пуля пронеслась мимо меня, выбив щепки из подоконника со
вздувшейся краской.
— Стою, стою, ваша взяла! — просипел я, остановившись посреди
коридора.
Дыхание с хрипами вылетало из моей груди, сердце отчаянно
колотилось в темнице из рёбер, а глаза напряжённо следили за
показавшейся четвёркой, напоминающей довольных волков, загнавших
желанную дичь. Трое были вооружены револьверами, а у одного в руке
почему-то холодно поблёскивал громадный нож мясника.