[8]
сухарей, три – полбяной крупы в отдельных мешочках, нож, оселок и
огниво с трутом. Вода, конечно, постоянно расходовалась, но
остальные продукты считались «неприкосновенным запасом», который
полагалось обновлять ежемесячно. В руках солдат сжимал введённую
для его полка богатырку с раскинувшим крылья по чёрному сукну
звезды белым контуром двуглавого орла – такого, каким его
изображали во времена, когда русские воины прошли от Малоярославца
до Парижа, отразив нашествие объединённых под рукой Наполеона
европейских армий. От красноармейской будёновки головной убор
отличался вделанным внутрь железным каркасом-черепником,
предназначенным для защиты головы от сабельного удара сверху. На
груди парня красовались знак в виде Шапки Мономаха с датой от
Сотворения Мира «ЗААД» и словом «БЫЛЪ» под ней и пришитая за
красную ленточку к кафтану серебряная медаль с наложенным поверх
скрещенных сабли и пищали георгиевского крестика с пятиконечной
звёздочкой вместо медальона с «ездецом московским» в центре и
надписью «За отвагу». Одним словом, вид посетителя своей
эклектичностью ввёл бы в изумление любого историка-униформолога
будущих времён.
- Здравия желаю, Ваше Величество!
- И тебе здравствовать, Степан
Тимофеевич, товарищ Пушкарёв. В четвёртый раз с тобой видимся, а
всё толком никак не познакомимся. Непорядок. – Царь поднялся из-за
стола и, автоматически оправив кафтан под опояской, согнал складки
за спину. Сделав несколько шагов, подошёл почти вплотную к солдату.
– Так ты, говоришь, «служишь Советскому Союзу»?
- Так точно!
- Вот и я когда-то служил. А теперь
приходится служить исключительно трудовому народу, да и не только
трудовому: бояре с дворянами землю не пашут и в кузнице молотом не
бьют, а всё равно – свои, русские. Тебя как зовут-то, Пушкарёв?
Только на самом деле, а не как этого вот паренька? – царский палец
ткнул в прикрытую кафтаном грудь.
- Так и зовут, Ваше Величество,
Степаном Тимофеевичем. Только не Пушкарёвым, а Ртищевым.
Лицо хозяина горницы вдруг резко
изменилось и побледнело, будто текущая по капиллярам под кожей
кровь мгновенно испарилась. Он непроизвольно отшагнул назад, потом,
резко взял себя в руки:
- Стёпка? Ртищев?
- Так точно. Капитан в отставке
Ртищев Степан Тимофеевич, тысяча девятьсот двадцать первого года
рождения. Погиб при разгоне ОМОНОМ людей в московском метро
«Баррикадная» осенью девяносто третьего – и вот после этого стал
ощущать свой разум в «этом вот пареньке». Вы, товарищ царь, похоже,
тоже из наших?