желудок свело судорогой.
Все смотрели на этого несчастного ниггера с сожалением и
сочувствием. Все, кроме охранников, которые радовались тому, как
бьётся в колодках измученный негр. Кокнар убрал свою кочергу и унёс
её обратно в кузницу, в угли.
— Дайте ему плетей, — произнёс месье Блез. — Раз
пятьдесят, да смотрите не убейте. Эта скотина ещё
поработает.
Пороть взялся Пьер Сегье, но, как мне показалось, без особого
энтузиазма. Однако, мы всё равно дружно вздрагивали, когда кончик
хлыста со свистом рассекал чёрную кожу. Сильнее всех вздрагивали
два других беглеца.
Нас заставили смотреть всё от начала и до конца. Как беглецов
клеймят раскалённым железом, как их бьют плетью, а потом оставляют
лежать под палящим солнцем. Последнему из беглецов повезло меньше,
в середине экзекуции Пьер Сегье заявил, что утомился, и плётку взял
Бернар, а мы сразу же поняли, что Сегье порол их очень даже
милосердно.
Когда всё закончилось, надсмотрщик стряхнул капли крови с плётки
и повернулся к нашей неровной шеренге. Негры, особенно из
новеньких, были в ужасе. Я, признаться, тоже.
— Всё понятно вам? Так будет с каждым, кто посмеет даже
подумать обегстве, — заявил
он.
— Да, месье, — ответили рабы нестройным хором, и Лансана,
кажется, удовлетворился ответом.
— За работу, бездельники! Солнце ещё высоко! Этих, — он
указал рукоятью плётки на лежащих тут же беглецов. — Унести в
барак. Нет, в другой, вон в тот.
Он указал на наш барак, и без того тесный. На секунду меня
кольнул страх, что из-за этих рабов кому-то придётся переехать в
другой барак, и мы с Шоном окажемся разделены.
Честь перетащить их в барак выпала мне и еще одному ниггеру.
Остальных отправили в поля и на лесоповал, а зарывать подкоп
охранники взялись сами, разумно не доверяя такое дело рабам.
— Хватайте и тащите, чего вы телитесь, олухи?! —
прикрикнул на нас охранник, глядя, как мы не можем подступиться к
лежащим телам.
Я чувствовал, как к горлу мерзким комком подкатывает тошнота,
особенно, когда на глаза мне снова попадались измочаленные спины,
залитые кровью. Может, мне только казалось, но местами я видел
желтоватые кости, то и дело проступавшие из-под рассечённого мяса.
Выпоротые рабы даже не стонали, валяясь в беспамятстве, но я видел,
что все трое ещё живы. Я взялся за ноги первого из них, моему
напарнику пришлось тащить за руки, и стоило нам только приподнять
его, как раны снова открылись и засочились кровью.