Охранники, услышавшие громкий возглас негра, тотчас же
повернулись к нам.
— Живо за работу! — прикрикнул Пьер Сегье, рябой толстый
охранник, глядя на нас, будто на навозных жуков.
Он опирался на мушкет, уперев его прикладом в землю, и выглядел
безобидным, крича скорее для проформы, но пара его дружков уже
приближались к нам.
— Оглохли?! За работу! — рявкнул Анри Кокнар, перехватывая
мушкет за ствол.
Я знал, что за этим последует удар прикладом, и побежал с чужой
лопатой туда, где остановился перед обедом. Негр, видимо, был из
новеньких, и быстро смекнуть не успел. Я услышал только звук удара,
а вслед за ним — сдавленный стон у себя за спиной. Никаких
угрызений совести я не ощутил. Слишком много жестокости и смертей я
уже успел здесь увидеть и сам ожесточился.
Новой лопатой работать оказалось полегче, но ненамного.
Выворачивать ей корни я всё равно не рискнул, предпочитая просто
откапывать пеньки, а само корчевание оставлять неграм. Побитому
ниггеру пришлось взять мою старую лопату, и едва ли через
пятнадцать минут работы я услышал громкий хруст. Я невольно
обернулся и увидел того самого негра, который растерянно стоял с
черенком в руках, а к нему уже спешил надсмотрщик.
— Тупая! Черножопая! Обезьяна! — Анри Кокнар выхватил у
него черенок и орал на всю плантацию, с каждым выкриком обрушивая
черенок на голову несчастного негра.
Тот упал наземь, прикрывая голову от ударов, и охранник принялся
избивать его сапогами. Остальные надсмотрщики посмеивались, глядя
на это зрелище. Нам же было не до смеха. Я понимал, что на месте
этого ниггера мог быть каждый, и, в первую очередь, я сам, и от
этого становилось неимоверно тоскливо.
— А вы чего уставились?! — прорычал месье Кокнар, и мы с
удвоенной скоростью принялись корчевать пни, чтобы не попасть под
горячую руку.
Я вполголоса выругался на русском, низко склонившись с лопатой
над очередным пеньком.
— Что ты сказал, мразь? — вскинулся надсмотрщик, подлетая
ко мне, будто почуявший добычу пёс.
Готов поспорить, он не понял ни слова, но зато уловил
интонацию.
— Ничего, месье, — кротко сказал я, продолжая
копать.
Удар прикладом в бок не стал для меня неожиданностью, и я тоже
повалился наземь, но ублюдок запыхался, ещё когда пинал лежащего
ниггера, и на меня сил у него уже не осталось. Он только плюнул в
рыхлую землю рядом со мной, а я, как ни в чём не бывало, поднялся
на ноги, опираясь на лопату.