- Получите, твари!!!
В этот раз я уже не позабыл про
косоприцельный «фланкирующий» огонь, начиная вести ровную строчку
пуль на полфигуры впереди от бегущих боком ко мне османов… И ведя
ее навстречу их движению. При этом поочередно направляя извергающий
пламя и свинец ствол пулемета то влево, то вправо – надеясь в душе,
что таким образом я хоть как-то собью туркам прицел!
Но ответная вражеская пальба на бегу
оказалась на удивление жидкой и неточной – многие просто не
стреляли, а если стреляли, то в движении, не целясь. Короче,
повезло мне – ни одна случайная пуля, которая, как известно «дура»,
не зацепила голову в те мгновения, когда щиток ее не закрывал. Не
пострадали и члены расчета – более того, я даже не заметил
попаданий в бруствер или по самому щитку станкача!
- Лента!
Взявший себя в руки Василий успел
вовремя вставить ленту в приемник – а я, лихорадочно передернув
рукоять пулемета, дослал очередной патрон в ствол, изготовившись к
бою. Но крошечная пауза уже не сказалась на ходе боя: турецкая
атака захлебнулась по всему фронту, попав под свинцовый ливень
«максимов». Кажись, справились все расчеты прапорщиков, которым я
перед самым подъемом успел подтянуть только теорию… На ум пришел
подпоручик Малышев – интересно, его-то расчет успел развернуться
хотя бы просто на снегу и вступить в бой? Но мысль о вредном
служаке мелькнула и пропала – залегшие кто в тридцати, кто в сорока
метрах от нас турки вновь начали стрелять.
Теперь уже густо и прицельно.
И крепкий, но несколько громоздкий
щиток «максима» стал лучшей для них мишенью…
Пулю засвистели над нашими головами,
ударили в бруствер – и если по фронту метровой толщины снег все
также надежно держит горячий свинец, то по бокам мы не успели его
как следует утрамбовать и подсыпать. Очередная пуля пробила насыпь
насквозь – и ударила в противоположную стенку ячейки, где
мгновением ранее сидел Прохор… Слава Богу, тот успел вовремя
прихватить и подтащить второй цилиндр с патронными коробами!
Еще несколько пуль вновь ударили по
пулемету; от отдачи пошатнуло даже меня, сидящего на
подушке-сидение «хобота». Но самое страшное – это дважды
раздавшийся громкий стальной лязг, и последовавший за ним
отчетливый звук льющейся воды…
- Все братцы, приплыли. Они нам кожух
повредили. Сейчас вся вода сольется, и на следующей же очереди
перегревшийся пулемет даст клина. Слышь, Прохор, а у тебя еще
гранаты остались?