И людей тоже.
Поэтому деревни мы обходили. Мрак настоял, а я не была против.
Но и в лесу... встречались люди. И тогда я пряталась. Прятала.
Однажды я увидела в тумане, который возникал, след. Он был
ярким-ярким, как красная нить, которую бросили на ковер из мхов. И
след пугал. Мы обошли его стороной.
Мрак вывел меня к своим.
И случилось это уже в начале осени. Повезло. Дожди в тот год
зарядили рано. И люди поговаривали, что все это — из-за магии,
из-за силы, выплеснувшейся в мир и его изменившей.
Как бы то ни было...
Я непостижимым образом научилась скрываться. С каждым днем ведь
их, в черном, становилось все больше. И Мрак почти не спал. А я...
я что-то делала, что-то такое, что позволяло идти. Хоть как-то.
— Нас едва не пристрелили, — я подхватила чайник, выдохнувший
облако пара. Чай нашелся в банке, и лучше не думать, сколько лет он
там лежит. Вряд ли Бекшеева успела насыпать свежий. Я понюхала
ссохшиеся листья.
Вроде не воняет.
Глядишь, и не отравимся. Я-то точно, того, кто пять лет в окопах
провел, гнилым чаем не отравишь. А вот Бекшеев — аристо. Создание
априори нежное.
Ну да... целитель рядом. За дверью.
...тетка Зима, малинки...
Я потрясла головой, избавляясь от навязчивого Мишкиного
голоса.
— Я вышла-то уже там, за линией часовых. Среди палаток. Грязная
оборванка со... зверем.
Благодаря Мраку нас и не пристрелили.
Он тогда заворчал, а я... я выплеснула силу и исчезла. А потом
появилась, когда поднятый по тревоге штатный маг выдавил в явь.
— Как-то и разобрались.
Мне дали хлеба. И котелок с горячей кашей. Я три месяца не ела
горячего... сырое мясо, оно, конечно, неплохо, но вот эта каша.
Стоило вспомнить и рот наполнился слюной. Я и вцепилась в
пирожок.
— А дальше?
— Дальше... просто. Сперва попытались изъять Мрака. Только
оказалось, что это не так и просто. Он не подчиненный. Сопряжение.
И признал меня хозяйкой. Ну как... формально признал. Скорее уж он
был старшим из нас. У меня замерили уровень дара. Расспросили.
Подробно. Пусть даже та информация, которой я обладала, давно и
безнадежно устарела. Но я старалась. Не потому, что боялась
чего-то. Нет, там были очень вежливые люди.
Особенно один.
— Ну и предложили работать.
— Вы были несовершеннолетней! — надо же, какое возмущение.
— Была, — согласилась я.
И замолчала.
Как вот объяснить, что те пятнадцать лет, что они закончились
задолго до того, как я... что, таскала мертвецов в дом? Глотая
слезы, подвывая от бессилия? Или когда лежала на той сосне? Когда
проваливалась в болото, думая, что уж точно не выберусь, потому как
сил нет? Или когда вжималась в мокрый холодный мох, молясь всем
богам, и старым, и новым, чтобы меня не заметили?