Подбитый был в плаще а-ля Геттар, то
есть совершенно непроницаемом, если бы я слегка не сбила капюшон с
его макушки. Освещение оставляло желать лучшего, и разглядела я
только мужественный подбородок и брезгливо поджатые красивые губы.
На холеной руке сверкнуло изумрудным, и я всеми внутренностями
почувствовала сворачивающийся клубок темного проклятия.
Бросилась в сторону. Бросили в меня.
А, нет, не в меня. Резко запахло озоном и уши сдавило – в ответ на
брошенное летело тоже. А я между!
Спас узкий проулок. Даже не проулок – щель между домами, до
одури воняющая кошками. Ввинтилась, развернувшись к входу лицом.
Попятившись, стараясь не думать по чему ступаю, шагнула, как
стояла, спиной, дальше и глубже в тень. Каблук встал на мягкое. За
мной мелодично и эмоционально возмутились, а потом словно пеленой
накрыло, и я уже оказалась у старого городского кладбища и было мне
себя так жалко, что хоть садись и пой.
Глава 9
Кое-как распихав разбросанные одежки
по полкам, в полусонном состоянии посетила ванную. Когда я оттуда
вышла, организм уже практически спал, но выполнил несколько шагов
до кровати.
Кровать, как самая необходимая вещь,
находилась в самом центре комнаты, чтобы из любого угла в те самые
несколько шагов можно было до нее добрести. Даже если глаза уже
закрыты – все равно наткнешься. Что, собственно, со мной и
случилось. Проблема была в том, что я, выйдя из ванной, не
удосужилась снять с мокрых волос тюрбан из полотенца и теперь с
содроганием взирала на последствия.
Волосы цвета темный каштан невнятной
всклокоченной массой обрамляли припухшее со сна лицо. Бытовые
заклинания, вроде “гладкие и шелковистые” этот шедевр не победили.
Решив, что не у каждого должно быть свое гнездо, взялась за
расческу. Где-то между “красота страшная сила” и “лишь бы не
торчало” ко мне в дверь поскреблись. В щель потянуло вкусным. Я
выдохнула и, оставив безнадежный бой, заплела косу.
В комнату тем временем просочилась,
несмотря на необъятные габариты, наша кухарка полуорка
Годица с подносом. Она служила в доме уже года четыре,
хотя мало кто выдерживал папин характер дольше трех, и была также
монументальна телом, как все предыдущие властительницы сковородок.
Просто папа считал, что хорошая кухарка не может быть худой. Годица
же, при всем своем немалом росте и объемах, была очень подвижная и
ловкая, и сильная невероятно, как все их орочье племя. Придирчиво
изучив меня в интерьере, она ловко сдвинула в сторону косметический
развал перед зеркалом и, водрузив поднос на туалетный столик и
усадив меня перед оным, взялась за расческу. Я попискивала, но
терпела, а заодно – уничтожала принесенное. По прошествии получаса
тарелки были пусты, а я – более-менее