— … … …, — ознакомившись с добытым,
сообщили мне.
Я, конечно, подозревала, что не все
впадают в благоговейный трепет от моей особы, однако, чтоб вот так…
Ни одного печатного слова? Нет, ну, может, я была слегка не в
форме. Модное платье цвета глубокий черный и туфли на шпильке на
самая удобная одежда, чтоб по шиповникам выть… петь. Но даже девица
с листьями в волосах и размазанной по вчерашнему лицу косметикой
имеет право хотя бы на приличные предлоги в свой адрес.
Велеречивый, плотненько держа меня за
загривок, выудил из кармана мятого черного балахона магфон, рявкнул
в него: “Забирайте”, вытряхнул из рукава наручники и, перекрыв пути
к отступлению своим туловищем, отработанным движением зафиксировал
меня за ограду. В пониже спины интригующе уперлось что-то
продолговатое. А потом завибрировало.
— Ой, — сказала я, загадочно кося
глазом через плечо, — у вас там шевелится.
Патлатый оставил мой тыл, добыл из
глубин еще один магфон, который окрасил его лицо в
романтично-голубой. Побуравил гаджет припухшим глазом (вторым он за
мной наблюдал) и добавил из непечатного. И на меня посмотрел. И
вздохнул так, что я сразу устыдилась. На всякий случай. Потом он
вздохнул еще раз и меня отстегнул, скучно и буднично. Даже
прижиматься не стал, как в первый раз. Не то чтобы я расстроилась,
но вдвоем было теплее. Ночка намечалась бодрая, а я вся в вырезах и
разрезах. В кустах-то не поддувало, и у меня там уже практически
гнездо было. Теплое и обсиженное.
Пока я мечтала о тепле, покинувшие
ограду наручники щелкнули на моих запястьях, а любитель
экзотического слова настойчиво подтолкнул меня в сторону от
шиповника, где в тени кладбищенских ворот притулилась старая, как
мир, колымага. Тьма! Да у нее даже колеса!
– Не-не-не, я в это не полезу. Сами
убивайтесь, – и уперлась в дерн каблуками. Хорошо вошли, по самые
подметки.
На меня укоризненно и устало поглядели оба глаза. По очереди. Я
в очередной раз устыдилась и проблеяла про оставленное под сенью
шиповника добро – сумку с магфоном, ключами от дома на
брелочке-непотеряйке, а так же позором всей жизни – направлением на
практику. Именно из-за треклятой бумажки, внезапной любвеобильности
своего бывшего, воспылавшего жаждой общения, паразита однокурсника
и прочих всяких нехороших личностей с улицы я оказалась в кустах у
кладбища, а не продолжала упиваться радостным окончанием сессии
вместе с другими счастливчиками.