- Пойдем, я отвезу тебя домой.
Домой – это было хорошо, это было
кстати. И я, влекомый парнем, сделал несколько шагов своими
заплетающимися ногами по направлению к тому самому фырчанию.
Пожалуй, я переоценил свои
возможности. Едва я шагнул, как голова вновь закружилась, да так,
что мне пришлось изо всех сил вцепиться в первую попавшуюся опору,
чтобы не упасть. Разумеется, опорой стало плечо этого, рыжего.
Через некоторое время бешеное вращение Мира вокруг меня несколько
замедлилось, потом приостановилось и я с помощью все того же парня
в перчатках сперва поднялся на высокую подножку, тянущуюся вдоль
всего борта неизвестного фырчащего агрегата, а потом раза так с
третьего одну за другой перекинул ноги через плавный вырез,
заменяющий дверь, и буквально упал на неожиданно мягкий и удобный
диван. Парень же быстро обежал свой экипаж и проворно уселся за
руль. Он произвел какие-то непонятные манипуляции с неизвестными
рычагами и рукоятками, где-то сзади зафырчало сильней, и мы
поехали.
Чертова таратайка! О чем я только
думал, залезая в нее! Я знаю: ни о чем. В моем тогдашнем состоянии
у меня не было сил думать вообще. Действовать и то получалось с
большим трудом. Но поездка на трясущемся и подпрыгивающем
драндулете по булыжной мостовой здоровья не прибавила совершенно.
Мне не было дела ни до пейзажей, ни до лихо крутящего руль парня,
ни до собственно той колымаги, на которой меня везли. Единственное,
что меня занимало – удержаться в повозке, бодро скачущей по дороге,
и при этом не вытравить содержимое желудка в салон.
К счастью, путь был не слишком
долгим. Парень, верно оценив мое состояние, чуть ли не на себе
выволок меня из своего транспортного средства и подвел к дверям
довольно большого дома. Дом был явно не мой, но сил протестовать у
меня сейчас не было совершенно. Их, этих сил, хватало лишь на то,
чтобы удерживать себя в вертикальном положении, цепляясь за
чугунные кованые перила крыльца. Мой спутник постучал специальным
молоточком, висевшим на шарнире над вделанной в дверь латунной
пластиной.
Ждать пришлось довольно долго, и
стучать пришлось еще дважды. Я лишь с огромным трудом держался на
ногах, тщетно силясь унять головокружение. Наконец, внутри
послышалось какое-то движение, лязгнул засов, отворилась дверь и на
пороге появилась монументальная дама, на вид, примерно, лет сорока.
Одета она была как на картинке в учебнике истории: длинное
темно-коричневое платье до пола с абсолютно глухим воротом до
самого подбородка. Темный цвет платья подчеркивал крахмальную
белизну кружев, узкой полоской окаймляющих манжеты и такую же
белоснежность стойки воротника. Из-под головного убора, отчаянно
напоминавшего парадный детский чепчик, только побольше и с
оборками, виднелись седоватые вьющиеся волосы. Не было украшений ни
в ушах, ни на шее, лишь вдовье кольцо на безымянном пальце левой
руки.