— Я разрядил пистоль, когда тварь уже растворилась в воздухе, —
вставил Тейвил.
— Нам жаль, Морок, — сказал Барамуд.
Мне показалось, что гном сочувствовал искренне, однако же вождь
повел себя очень странно. Слова гнома обозлили его.
— Кому жаль? — орк с вызовом уставился на Барамуда.
— Нам, — нахмурившись, ответил тот, — Крику и мне.
— А вам можно верить? Тебе и твоему эльфу? После того, как его
стрела чуть не проткнула меня!
Гном перехватил свой клевец. Он совсем не прочь размозжить орку
голову!
— Окститесь! — над поляной прозвучал глас отца Велдона. Я
услышал почти позабытые железные нотки. — Безумство Запустения! Вы
в плену проклятия здешних лесов!
— Безумство Запустения? — Морок вытер рукавом проступивший на
лбу пот. Взор орка переменился, он рассеяно перевел взгляд с
Барамуда на мертвого Уртака, затем на нож, появившийся в
собственной руке. — Конечно же… Нас коснулось дыхание тьмы.
— Нужно как можно скорее покинуть эту поляну, — инквизитор
держал пред собой серебряное Распятие и обходил лагерь, осеняя
каждого знамением.
Дойдя до нас, церковник вопросительно посмотрел на орка. Я
ожидал, что Манрок снова взорвется, но он лишь сказал своим, чтоб
не дергались.
— Надо уходить отсюда, да побыстрей, — повторился священник,
когда все, включая эльфа, получили его благословение. — Безумство
Запустения лишает разума!
— Да о чем вы толкуете? — Меня охватило нешуточное раздражение.
То поубивать друг друга готовы, то ведут себя как покорные агнцы и
толкуют о каком-то безумстве.
— Тише, Гард, — предо мной появилась небритая физиономия
толстяка. — В Запустении есть места, где опасность подкрадывается
незаметно. Мы угодили в одно из таких.
— Какие еще места? Что ты несешь?
— Да уймись же ты, Гард!
Рой схватил меня за грудки и сильно встряхнул. Я едва не
разразился бранью в адрес тупого толстяка, но вцепившаяся в меня
злость неожиданно исчезла. С недоумением оглядел Роя и негромко
произнес:
— Теперь все в порядке.
— Вижу, — облегченно выдохнул Рой.
— Что со мной происходит? Со всеми нами? Откуда эти накаты
взаимной ненависти?
— Потом, Николас! Нужно уносить ноги.
— Мне бы тоже хотелось понимать, что происходит, — к нашему
разговору присоединился Геринген.
Имперец был вне себя, сжимал и разжимал кулаки. Теперь его
черед, полковника охватила злоба. Точно как меня несколько
мгновений назад.