— Черт с тобой, — толстяк махнул рукой и вдруг кинул полковнику
флягу с бренди. — Лови!
Генрих поймал и непонимающе взглянул на Роя.
— Все, гони обратно, — растянулся в ухмылке толстяк. — Это чтоб
дурные мысли сбить…
— Рой! — окрик Манрок перебил горца. — Хватит трындеть!
Орки и все остальные спешно сворачивали лагерь.
— Слыхали? Убираться надо, потому говорю коротко, а вопросы —
после. В Запустении попадаются места, где людей охватывает
беспричинная злоба и бешенство. То одного, то другого, пока не
перебьют друг друга. Посему держите себя в руках.
Вот оно что! Пока взваливал за спину заплечный мешок с припасами
да надевал по суме с каждого бока, несколько раз ловил себя на
мысли, что готов прибить Тейвила или Герингена, которые копошились
рядом. В ответ получал косые взгляды, но мы держались; остальные,
хвала Харузу, тоже.
— Ну, — Морок обвел взглядом наш небольшой груженый отряд — даже
отец Велдон нес свою часть припасов, — все собрали?
— Уходим, — прогудел басом гном. — Крик сказал, что тут воздух
отравлен.
— А как же та тварь? — встрял Тейвил.
— Она не нападет, — ляпнул я.
Дьявол! Чуть не сболтнул лишнее. Тени поблизости нет, я не
чувствовал ее, но зачем языком молоть? Я возблагодарил небеса за
то, что моим словам не придали значения.
— Когда ходили на разведку к Гнилому водопаду, встретили
несколько подходящих мест для новой стоянки, — сказал гном.
— Веди, — молвил вождь. — Разобьем новый лагерь, а затем я и мои
люди идем назад к Уртаку и Гурдуну. Мы вернемся сюда к полудню?
— Мнится, что да, — Барамуд погладил свою пышную бороду.
— Нам понадобятся носилки, — задумчиво произнес Манрок, — и еще
одна пара рук.
Генрих фон Геринген вызвался помочь. По всему выходит, что на
время похода он теперь с орками. Лишь бы оказался рядом, если
пожалуют подруги Алисы или другие гости от ее хозяев.
Мы выдвинулись.
Окрестности ничем не отличались от любого другого леса в зимнюю
пору за пределами Запустения. С начала пути я ожидал увидеть вдоль
берега Черной речки искореженные облезлые кривые деревья, но уже
который день нас окружают обычные серые стволы, сбросившие листву,
да сосны и ели. Сапоги продавливали тонкий слой мокрого снега,
укрывший слоеный пирог из мокрых почерневших и побуревших листьев,
мха, сухой травы и ржавых осыпавшихся иголок. Сырой воздух, и почти
нет ветра.