— Ты что? Ополоумел!
Предо мной появилось лицо Тейвила, искаженное гримасой злобы.
Лейтенант адресовал мне поток отборной брани.
Я молча обошел его и встал слева от орка. Ивур тяжело,
прерывисто дышал, он посмотрел на меня и кивнул. Молодой орк не
произнес ни слова, но взгляд следопыта дорогого стоил. Если
выберемся из этой передряги, у меня появится тот, на кого можно
будет положиться.
Вой вдруг захлебнулся и превратился в голодный рык. Опустившись
на четыре конечности, упыри рванули к нам.
— А-а! Чтоб вас! — слева появился Тейвил. Его аркебуза
нацелилась на мертвеца, что бежал в середине. — Готовсь!
Пехотная команда здесь отчего-то не показалась неуместной. Упыри
в трех десятках шагах. Три ствола поднялись почти одновременно: мой
пистоль, ружье лейтенанта и аркебуза Герингена. Сыпля проклятьями
на имперском наречии, огсбургец встал справа от орка.
Пятнадцать шагов!..
— По центральному!..
Десять!..
— Пли!
Мы выстрелили! Я даже успел разрядить оружие дважды, отбросив
первый пистоль и выхватив из кобуры на поясе второй. Кажется,
попали по мертвецу все трое. Он дернулся и застыл на четвереньках в
нескольких шагах впереди; заревел, задрав морду к небу. Двое других
ринулись в стороны, как будто сговорились брать нас в клещи. Они
также рычали, но глаз не поднимали, уткнувшись взором в землю.
— Я сзади! — Тейвил метнулся за спину, прикрыв тыл. — Держу
этого! Слева!
Геринген поступил точно так же, закрыв собой спину Иврура и
одновременно правый фланг нашей тесной группы. Оголенный бракемарт
мог легко дотянуться до орка или имперца. Вторым оружием был
пистоль — третий из моих четырех. Тейвил и Геринген тоже сжимали в
левой руке по пистолю. У Ричарда их два, у полковника — один. Еще
палаш арнийца, горский меч Генриха и рогатина Ивура. Когда заходили
назад, оба офицера двигались четко, без суеты, чувствовалась
армейская школа.
Я посмотрел на Ивура: молодой орк исподлобья следил за
бывшим соплеменником. Ивур не боялся, не паниковал. Проклятый
пепел! Легко нас не возьмешь!
Упырь, который оглашал берег громким ревом, начал подниматься,
медленно выпрямляя спину. Одежда на мертвеце висела только на
бедрах, ее, считай, нет, рваные лохмотья какие-то. Кожа потемнела,
сделалась почти черной. Удлинившиеся руки налились буграми мышц,
пальцы оканчивались искривленными когтями. Ноги, наоборот,
укоротились; выглядел мертвец очень непропорционально. Упырь
напоминал гигантскую обезьяну с Дальних островов. Шея почти
отсутствовала, зато стала невероятно толстой и мощной. На ней
сидела голова с искаженными до неузнаваемости чертами лица, скорее
даже звериная морда — покатый лоб и большая раскрытая пасть с
выступающими из нее желтыми клыками. Маленькие, глубоко посаженные
глаза с почерневшими белками и без зрачков. Я вздрогнул: эти глаза
внушали страх с первой встречи с нежитью еще на пути в Бранд.