Три обезглавленных человекообразных тела лежат рядом с павшими
сегодня Нарвагом и Ивуром. Все пятеро — из одного клана. Их вождь
негромко пел песнь об очищении от эльфийского проклятья душ и тел
храбрых воинов — орочий обряд упокоения. Шестого следопыта унес
водопад. Жаль, но Болга не найти.
— Аминь, — инквизитор поднялся. — Ричард Тейвил будет жить…
Какое-то время. Возблагодарите Господа, что частица святого Креста
с нами. Без реликвии ему бы не помочь.
— Он очнулся?
— Нет, — ответил мне церковник,— он просто спит, и проснется с
рассветом. Перенесите Тейвила к мертвым и сложите рядом все наши
припасы.
Инвизитор мял себе шею. Он вымотан, но держится, не позволяя
усталости взять верх.
— Мы не уходим? — встревоженно спросил Рой.
— Нет. Мы должны упокоить всех пятерых, — заявил инквизитор, — и
я буду молиться над их телами всю ночь.
Я ожидал возражений орка, как вчера, когда он не подпустил
монаха к Гурдуну, да вот ныне Морок не проронил ни звука. Вождь
очень подавлен.
— Но мы все еще в Аннон Гвендаре! — попытался возразить
горец.
— Располагайтесь рядом с мертвыми, — продолжал отец Томас, — я
очерчу вокруг нас круг.
— Здесь нельзя оставаться! — не сдавался толстяк.
— Поэтому молитесь с наступлением темноты и до восхода солнца.
Каким угодно богам, но молитесь!
— Но!..
— Я не оставлю их души Дьяволу! — в голосе Велдона зазвенела
сталь.
Рой растерянно оглядывался. Он смотрел то на меня, то на
Манрока, то на подошедшего Барамуда.
— Мы остаемся, — сказал гном.
— Мы остаемся, — осунувшийся орк кивнул.
А я? Что мне сказать?
— Мы остаемся, Акан, — произнес я. Внутри похолодело.
Очень-очень нехорошее предчувствие вонзило в сердце когти.
Стемнело. Ночная тьма накрыла Гнилой водопад.
— Скоро начнется, — Акан Рой затянулся табачным дымом. Сегодня
он курил особенно часто.
— Что начнется? — спросил я.
Вместе с толстяком мы стояли у выведенной на песке линии,
которой отец Томас обозначил охранный круг, и смотрели на равнину,
расстилавшуюся на месте исчезнувшего эльфийского города. К ночи
тучи ушли, и лунный свет делал различимыми отдельные детали
окрестностей футах в трехстах от нас. Были хорошо видны крупные
валуны и деревья, поднимавшиеся над травой. Дальше ничего — равнина
сливалась с черной полосой леса.
Задумавшись, толстяк не отвечал.
— Хотел бы я знать, чего нам ждать, — произнес он после недолгой
паузы. — Никто не вернулся, чтобы рассказать об Аннон Гвендаре
после заката.