Послышался тихий разговор: сплошь низкие мужские голоса, и я
догадался, что парни вернулись не одни, а с отрядом. И перерезали
тех, кто пришёл сюда махать мечами да распоряжаться.
– Чего натворили-то, гуси безголовые! – раздался в дверях
грозный голос шаманки. – Вы-то уйдёте, а воины терия Вердена снова
придут в село! Вырежут в отместку детей и женщин! Уносите трупы,
бросьте в ущелье! Кровь засыпайте песком, чтобы никто не знал, где
они сгинули!
Она вошла в аил с кожаным мешком и стала сыпать на пол
песок.
Майа захлопотала, собирая детям припасы в дорогу. Под нарами
нашлись, завешанные шкурами сундуки. В них – сухая колбаса, мешочки
с чем-то сыпучим.
Я сглотнул слюну: теперь мне ещё и есть захотелось. Да проснусь
я уже или нет!
Зажмурился, потряс головой и… застонал от боли. Я всё время
забывал, что лежу раненый и двигаться мне никак.
Выругался сквозь зубы. Шёпотом, чтобы «не привлекать внимания
санитаров».
Особенно сильно болела грудь: слева, там, где должно бы быть
сердце. Но его стук я слышал в ушах, если сильно дёргался – значит,
по рёбрам прошло. Осколок? Ещё оттуда? До сна?
Ойгон тоже вернулся в аил. Теперь он отнимал у матери припасы и
снова совал в сундук, приговаривая:
– Всё у нас есть, мама. А чего нету – охотой добудем. Сумеем
найти путь через перевал – вернёмся за вами. Если что – уходите в
горы, прячьтесь там. Майман уводит своих. И Тенгер.
– Я останусь в селе, – отрезала Майя. – Ему нужен уход, – она
кивнула на меня.
– Зачем тебе одержимый? – Ойгон прищурился, разглядывая
меня.
– Он не одержимый! – пристыдила брата шаманка. – Говорящие с
духами нижнего мира всегда могут вернуться в мир средний.
– Найманы терия Вердена не верят в нижнего бога, – нахмурился
Ойгон. – Если кто-то из воинов теряет свой разум – он теряет и
жизнь. Найманы вернутся и убьют его. Они даже своих раненых
добивают, если нет надежды снова поставить их в строй.
– Не убьют. – Шаманка и разогнулась, высыпав весь песок. – Крови
вы сегодня пролили довольно для большого камлания. Нижний бог сыт.
Ночью я сама пойду за его душой в нижний мир. От ран он уже не
умрёт, и духи его сегодня меньше мучают. Смотри, как глядит? Будто
уже узнаёт нас, людей. Отличает от слуг нижнего бога.
Ойгон не стал спорить с шаманкой. Он снял со стены кожу,
покрытую рисунками кошек и непонятными значками. Подошёл ко
мне.