– Воистину, почтеннейший, тебе
следует быть осторожным! Боги завистливы, а сей великолепный стол
способен, пожалуй, с лёгкостью посрамить пир олимпийцев, вкушающих
лишь нектар с амброзией! Пусть их вкус недоступен смертным, зато
твоё изобилие и разнообразие бессмертным и не снилось!
Митрана, вежливо кивая каждому слову
Лагида, не преминул возразить:
– Пресветлый Михр и Ахура Мазда не
обидятся, а боги яванов, полагаю, не обращают свой взор на края,
где им не приносят жертв.
– Но ты же сам только что рассказывал
мне, как прошлым летом молния ударила в то место, где некогда стоял
дворец Креза. Разве это не знамение, ниспосланное громовержцем?
Тучегонитель сам выбрал место для храма и указал его. А ты
говоришь, не обращают взор...
Митрана продолжал кивать и улыбаться,
перебирая чётки.
– Попробуй вот этого фазана,
уважаемый. Клянусь, ты мигом позабудешь все свои прежние
восторги.
– М-м! Твой повар, почтенный Митрана
– величайший из искусников в своём ремесле. Я никогда прежде не
услаждал свой желудок столь изысканным опсоном!
– Да, это так. Мне остаётся лишь
опасаться, что самому хшаятийе станет о нём известно. Боюсь, в этом
случае мне придётся уступить Великому и, хотя я уверен, что он
щедро вознаградит меня взамен, мне нелегко будет расстаться с моим
поваром. Он обошёлся мне в целый талант и, я ни дня не сожалел о
потраченных деньгах.
Фархад спрятал улыбку в густую
барашковую бороду и не стал уточнять, что этого повара,
принадлежавшего Спифрадате, Митрана присвоил, прослышав о гибели
хшатрапавы при Гранике.
Казначей и начальник гарнизона уже
второй час вели с яваном пространные беседы, вкушая изысканные
блюда, и рассуждая на теологические темы, в которых предавались
сравнению схожих черт и различий Аполлона и Митры. Обоим персам до
смерти хотелось перейти к делам, но, следуя впитанной с молоком
матери вежливости гостеприимцев, они из последних сил сдерживали
своё раздражение, наблюдая, как Птолемей беспечно уплетает за обе
щеки очередного фазана.
Он, что, поесть сюда приехал?
Сказать, что македонянин удивил их –
не сказать ничего. Птолемей с необычайной лёгкостью согласился
нанести визит Митране в одиночестве, оставив всех своих воинов за
стенами города и даже не взяв оружия. Подобное поведение вынуждало
персов ломать голову – кто перед ними? Непроходимый дурак?
Сомнительно, что такой мог бы начальствовать над войском. Убить
македонянина представлялось делом не сложнее щелчка пальцами, но
Митране, почему-то вовсе не хотелось совершать необратимые
поступки, последствия которых сложно просчитать. Он слышал краем
уха, как рабы-виночерпии, еле слышно перешёптываясь и с опаской
поглядывая на богато разодетого явана, обронили слово –
"Вэрэтрагна"