– Я думаю, недолго ждать того, кто
вызовется повторить подвиг Праксителя, – сказал Апеллес, – а я
считаю создание Афродиты Книдской не иначе, как подвигом.
– Может им станет наш гостеприимец? –
предположила Таис.
– Уволь, – сделал отстраняющий жест
Лисипп, – моё призвание в служении Аресу, а не Урании.
Афинянка улыбнулась.
– Ты служишь одному из супругов, а
Апелеес никак не может разорваться меж ними. Моей матери он все уши
прожужжал о своём желании изобразить Афродиту Анадиомену,
Пенорождённую, но стоило на востоке забряцать оружию, как он,
бросив все дела, сорвался на войну, как в море со скалы
прыгнул.
– Увы, это так, – развёл руками
художник, – увлекающийся я человек. Не могу сидеть на месте. Может
потому мой удел – холст, что он не приковывает меня к одному
городу, подобно мастерской скульптора. К тому же, я вечно стеснён в
средствах, отливка статуи в человеческий рост – мне была бы не по
карману. Кстати, Лисипп, а какой величины ты замыслил памятник
Александру?
– Как можно больше. Это сражение
захватило дух и уже несколько месяцев не даёт мне покоя. Однако, ты
прав, насчёт средств. Я замыслил отлить мой "Граник" в коринфской
меди, чтобы не тускнеющий золотистый оттенок бросался в глаза с
любого расстояния. Но затраты предстоят чудовищные, ведь медь,
золото и серебро требуются почти в равных долях. Вряд ли всех моих
накоплений хватило бы даже на половину фигур в человеческий рост.
Антигон, мой заказчик, так же не обладал свободными средствами и
мог себе позволить лишь одну статую Александра. В лучшем случае –
конную. Я уже решил было отказаться от этой затеи, но совсем
недавно из Сард прибыл Менелай, сын Лага и привезённые им вести
вновь пробудили надежду.
– Сын Лага? – переспросила Таис.
– Значит, македоняне взяли лидийскую
казну? – перебил её Апеллес.
– Да, – несколько рассеянно ответил
Лисипп, – прошу простить меня, друзья, я должен вас покинуть,
располагайтесь, как у себя дома. На предстоящий вечер я пригласил
македонян, начальника гарнизона и его помощников. Надеюсь, нам
сообщат все последние новости о ходе войны.
Мегарон в доме покойного Гармодия не
отличался большими размерами, поэтому гостей на симпосион Лисипп
пригласил не слишком много. Из македонян старшим по должности в
Эфесе был иларх Сополид, один из "друзей". Антигон назначил его
начальником гарнизона. Людей Сополиду верховный стратег оставил
немного, не было у него возможности распылять войско. Всего
пятьдесят гетайров и две сотни "пеших друзей". Такая, с позволения
сказать, "сила" – скорее для обеспечения общественного порядка и
обозначения присутствия. В случае опасности городу этот отряд можно
в плевке утопить. Правда, Эфес оказался в глубоком тылу, а с
разгромом Ватафрадаты, и подавно.