– Нет, – покачал головой Лисипп, – не
будем излишне утомлять нашу гостью. К тому же, кто желает
состязаться с Харитой? Заранее проигрышное дело.
– Правильно!
– Да, верно!
– Состязание!
– Нужно установить правила, –
продолжил скульптор, – ведь не следует одну меру прикладывать к
песне любовной или гимну. В чём же мы станем состязаться?
– Жёнам пристало взывать к Афродите,
– сказал Сополид, – мужам же – славить
Бромия[5]!
– Или Ареса.
– Верно, предлагаю состязаться в
воинских гимнах.
– Согласны!
– Рабы, освободите один стол, –
скомандовал Сополид, и, когда распоряжение было выполнено, взошёл
на импровизированную орхестру.
– Разве мы варвары, чтобы попирать
ногами место, за которым едим? – неодобрительно покачала головой
афинянка, но в этот раз на её слова не обратили внимание.
– Чем мы хуже спартанцев? –
разгорячённый вином иларх, слегка покачиваясь, сбросил с плеч
хитон, – вспомним древние обычаи[6].
Жаль, шлема нет. Ладно, пусть будет венок.
Македонянин принял величественную
позу. Лисипп, ваятель мужей-воинов, цокнул языком, слегка
прищурившись: сложение иларха в точности повторяло канон Поликтета,
создателя знаменитого "Копьеносца". Сополид раскатистым низким
голосом запел:
– Скоро ль воспрянете вы? Когда ваше сердце забьётся
Бранной отвагой? Ужель, о нерадивые, вам
Даже соседей не стыдно? Вы мыслите, будто под сенью
Мира живете, страна ж грозной объята войной.
Требует слава и честь, чтоб каждый за родину бился,
Бился с врагом за детей, за молодую жену.
Смерть ведь придёт тогда, когда мойры прийти ей назначат.
Пусть же, поднявши копьё, каждый на битву спешит,
Крепким щитом прикрывая своё многомощное сердце,
В час, когда волей судьбы дело до боя дойдёт.
– Наша песня! – в восторге взревели
эфесцы[7].
Закончив, иларх с торжествующим
выражением лица вернулся на ложе, а его место занял соперник из
числа эфесцев.
– Ну, Антиф, не посрами наш
город!
Гости становились все шумнее. Один из
младших македонских начальников жестом поманил светловолосую
флейтистку-фракиянку, одетую лишь в поясок, сплетённый из весенних
первоцветов, а когда она приблизилась, задрал себе хитон до
подмышек, недвусмысленно предлагая сыграть ещё на одной "флейте".
Его товарищи сначала посмеивались, давая советы, а потом,
распалённые зрелищем, последовали его примеру, благо, флейтистка
была не одна. Мегарон наполнялся стонами. Таис от такой "музыки"
заскучала.