– Серебро? – переспросил Антигон, –
откуда?
– Это царская казна, – ответил
Птолемей, – вернее, её часть.
– Вы, что, похитили её?!
– Не всю, – усмехнулся Гарпал, – всю
воровать слишком рискованно. Здесь сорок талантов из тех
шестидесяти, что царь взял в поход.
– Сорок талантов?! – лицо Антигона
вытянулось от изумления, – и Парменион не хватился пропажи?
– Судя по всему – нет. Раз мы ещё
живы. Те сундуки, которые он тащит в Македонию, почти не
облегчились. Филипповы полновесные золотые статеры там только
сверху, а под ними свинцовые снаряды для пращей. Ну, кое-где просто
камни навалили.
Стратег хотел возмутиться столь
наглым грабежом, но вовремя опомнился. А почему, собственно,
царская казна должна доставаться Пармениону?
Сорок талантов серебра... Антигон
заглянул в смеющиеся глаза Птолемея и понял, что уже не очень хочет
присягать новоявленному царю. Гарпал, звякнув ключами, отпер
ближайший сундук. В тусклом свете факела блеснули новенькие
тетрадрахмы с профилем Александра.
– Зачем вы их в подвал стаскали? Не
вечно же в Лампсаке сидеть. А если придётся быстро убираться
отсюда? Как такую тяжесть наружу быстро вытащишь?
– Надёжнее тут, – сказал Гарпал, –
меньше глаз и разговоров.
– Кто ещё знает?
– Немногие, – ответил Птолемей, –
Селевк, Леоннат, Неарх. По очереди охраняют.
– Больше никто? Не доверяете
товарищам?
– Не доверяем, – согласно кивнул
Гарпал.
– Пердикка тоже не знает? Он же вроде
у вас тут главный.
– Ты у нас главный, Антигон, –
нарушил молчание Селевк, покосившись на Птолемея.
Тот и ухом не повёл.
– Мутит чего-то Пердикка, – сказал
Гарпал, – мечется. И то ему надо и это. К Пармениону не хочет,
хочет к Антипатру, к Олимпиаде поближе. Всё надеется на что-то. Уж
два года прошло, как голубку нашу замуж выдали, а он всё вздыхает.
Думает, Олимпиада ему Клеопатру отдаст. Ага, только все и ждали
худородного любовничка с распростёртыми объятьями.
– Из-за Клеопатры? – Антигон поскрёб
подбородок, – ну, он не совсем дурак. Я бы сказал, что сейчас
высока вероятность того, что Олимпиада уберется в Эпир. С
Парменионом ей точно нечего ловить. Если Пердикка хочет быть при
Олимпиаде... Логично рассуждает, коли так. Ну, с недоверием
понятно. Он эти деньги царице-матери с поклоном поднесёт, только бы
ему дали, чего вожделеет.
– Вот и мы так рассудили.