Окажись отношения с царицей
единственной препоной на пути наведения железного порядка в
пошатнувшемся государственном здании, Антипатр возблагодарил бы
всех богов, угождая Олимпиаде во всём с сыновней почтительностью,
даром, что старше её почти на двадцать лет. Если бы только это...
Войска пришлось распылить, усилив приграничные гарнизоны. На
окраинах вновь зашевелились соседи. Били-били, не добили.
Иллирийцы, казалось хорошо поученные год назад, вновь замечены
неподалёку от горной филипповой крепости Пелион, торчавшей у них на
границе, как кость в горле. До открытого нападения дело пока не
дошло, но в намерениях битых князей, жаждущих реванша, сомневаться
не приходилось. На востоке дела ещё хуже: царь одрисов Севт,
послушно приславший своих воинов Антипатру под Амфиполь согласно
союзному договору, после битвы, как видно раскинул мозгами и
осознал, что колосс стоит некрепко, а "падающего – подтолкни".
Одрисы уже открыто выступили против Македонии, отрезав от Антипатра
его стратега Зопириона с частью армии, расквартированной в
Византие. Севт грозил начать осаду Амфиполя, расположенного в его
землях, но пока тянул время, выясняя отношения с Афинами, которые
так же претендовали на этот город, свою бывшую колонию. Конечно,
раздоры в стане противника только на руку, но донесения лазутчиков,
которые читал регенту Эвмен, наводили на мысли, что те, весьма
вероятно, на этот раз договорятся. Пусть ненадолго – Македонии
хватит. Волки могут передраться, но зарезанному барану будет уже
всё равно.
Антипатр поморщился: мысль про барана
была особенна неприятна, сразу вспомнилось предсказание дельфийской
пифии Филиппу:
"Видишь, бык увенчан, конец близок,
жертвоприноситель готов".
Никому и в голову тогда не пришло,
что увенчанный жертвенный бык – вовсе не Персия.
– Что ещё?
Эвмен посмотрел на Демада, вальяжно
развалившегося в складном кресле. Афинянин умудрился сбежать с
десятью талантами золота, полученного ранее от царей за верную
службу. Хоть и не довелось ему воспользоваться этими деньгами для
укрепления собственного благосостояния, но выгоду он всё равно с
них поимел. Благодаря золоту, возвращённому изначальному владельцу,
Демад оказался при дворе регента более чем желанным гостем, потому
и вёл себя так, словно находился у себя дома.