– Не дёргайся, – посоветовал
Неандр.
– Парменион убит, – продолжил Медон,
– и сын его средний, Никанор. Антипатр рассеял крыло Никанора, там
фракийцы были, разбежались, как зайцы.
– Видел, те, кто против нас стояли,
копья вверх подняли? – спросил Неандр.
– Да, – выдавил из себя
Андроклид.
– Это тимфейцы. Сразу все сдались.
Потому Парменионова фаланга и не устояла.
Андроклид поморщился, с помощью
Неандра сел и попытался осмотреться по сторонам. К северу небосклон
затянуло густым чёрным дымом. То тут, то там, по всему полю
разбросаны костры: победители хоронили убитых. Желтеющие колосья
потоптаны, кое-где окрашены бурым. Трупов не много, боя насмерть не
получилось, но здесь, в центре поля, где стоял Парменион, его воины
полегли все до одного и антипатровых бойцов за собой утянули
немало. Отсюда Андроклид не мог видеть, что в пяти сотнях шагов к
северу, где сошлись конные отряды Филоты, старшего сына Пармениона
и антипатрова зятя, Александра-Линкестийца, сеча вышла ещё жарче,
чем здесь. Там лежало множество побитых людей и коней. Филота не
смог превозмочь Линкестийца и бежал.
Неандр осторожно ощупывал руку
друга.
– Что со мной? – спросил Андроклид,
облизнув губы.
– Рука сломана. Перелом закрытый,
крови нигде нет. Похоже, когда ты упал, тебе на щит наступили.
Может, лошадь, копытом. Тут больно?
– Меньше. Голова гудит. И кружится.
Немного.
– Если голова болит, значит, она
есть. По затылку тебе хорошо приложили, потом вмятину на шлеме
посмотришь. А сустав, вроде, цел. Вывиха нет. Повезло тебе, хуже
могло быть. А так, сейчас руку в лубок возьмём, через месяц, как
новая будет.
– Что с нами со всеми через месяц
будет? – спросил Андроклид, – с Македонией... Мы-то с тобой
неженатые, и из родных наших никто в Азию не ушёл. А у Ламаха
против нас сын сражался. Каково Ламаху? И сыну его...
– Всё равно ему уже, – мрачно сказал
Неандр, прилаживая к руке друга обломок копья, который он
предварительно расщепил мечом на две половинки. Медон стоял
наготове с полосой ткани, которую оторвал от хитона одного из
покойников.
– Это почему же?
– Он уже к Харону в очередь
пристроился, – сообщил Медон, – сарисса насквозь через грудь
прошла, да ещё и заднего ранила.
Андроклид стиснул зубы и больше не
проронил ни слова.
Незнакомый воин неподалёку
переворачивал трупы, искал кого-то. Двое других снимали доспехи
убитых, нанизывая их на сариссу, которая перекладиной лежала у них
на плечах. Андроклид следил за ними отстранённо, и одна
единственная мысль ворочалась в его голове: