— То Ракита, — все еще не соглашался Духаня. — Деметрия дочка
верхо…
— Ты тоже чей-то сын, — отбрил Борзой. — Живи так, чтоб твоя
славная родословная началась с тебя.
Мир снова перевернулся — меня бросили на землю. Видимо, не
только меня. Тома вскрикнула, я чуточку приотворил ресницы. Прямо
на нас глядели горы. Мы подошли к подножию огромной каменной
махины, пустой и безжизненной. Высоко взметнувшуюся верхушку
заволокло туманом.
С тревогой оглядевшись, Борзой раскидал старые коряги.
Пещера. Внутри оказалось просторно. Коптюк заделал за собой
вход, Духаня зажег факел. Борзой пнул нас с Томой:
— Шагайте вперед!
— Не могу, — выдавила Тома.
Она едва сдерживалась от стонов, грызла губы и сдавливала пальцы
связанных рук.
— Она ж еще пару дней неходячая, — напомнил Коптюк. — Давай,
красавица, донесу.
Облапив Тому, он шагнул с ней вглубь, прижимая к груди. А меня
снова пнули.
Пещера оказалась огромной и нескончаемой. Зал, в котором мы
остановились, мог соперничать с подземельем срытой крепости. Вверх
и в стороны вело множество ходов и дыр, больших и маленьких.
Кострищем в центре, с ранее заготовленными дровами, сразу
воспользовались. Огонь заполыхал, в его рваном свете открылось
остальное. Кроме запасных дров, я увидел несколько драных циновок,
деревянное ведро с водой и пустой котел. Дым от костра сжимался в
узкую струйку, утекая в одну из дыр сверху. Прекрасное убежище.
Раскидав несколько глыб, Борзой выудил из выемки спрятанный
мешок с крупой. Отсыпав, сколько надо, Духаня занялся
приготовлением еды. Борзой с удовольствием растянулся на циновке.
Коптюк, бросив Тому под стенку, подошел ко мне, оставшемуся стоять
там, где поставили.
— Давай избавимся от лишнего, красотуля, — гаденько произнес он,
снимая с меня оставшиеся доспехи. — Порадуй дяденек, которые
рискнули всем ради тебя.
Отстегнутые поножи и наручи полетели на пол, мне развязали руки
и заставили снять сапоги. Борзой, лежа в сторонке, демонстративно
поигрывал ножом, чтобы я не наделал глупостей. Покопавшись с
подмышечным ремнем, Коптюк через голову содрал с меня тяжелый
нательный доспех, за ним отправилась рубаха. Рыкцарь уныло
скривился.
— Малявка.
Это не остановило его от следующего шага.
— Борзой, не поверишь, — замер он, разделавшись с моими штанами.
— Пацан!
— Как?! А второй?