Эта могучая, переродившаяся после
Катастрофы скотина прекрасно выучила распорядок своего трудового
дня. И, словно чуя скорую остановку на ночлег, всё чаще и чаще
поднимала голову, издавая усталый хрип.
Меня всегда поражала выносливость
мулов. Они могли тянуть нашу двадцати четырех метровую двухъярусную
телегу на протяжении десятка часов, не сбавляя и не увеличивая
скорости. Мощные задние копыта, толщиной с человеческий торс,
размеренно шагали по пыльной дороге, оставляя отпечаток огромной
подковы. Их длинные лысые хвосты с плотной лепёшкой свалявшегося
меха на конце, служили отличной защитой от надоедливых насекомых. А
вот передние ноги мула были почти вполовину короче, и животное
опиралось на них только когда кормилось во время стоянки.
Иногда я задумывался над тем, как же
сильно всё изменилось. Дед мне рассказывал, что раньше многое было
не так, но я с трудом это себе представлял. Например, взять тех же
мулов. Для меня они всегда выглядели именно такими, и я не видел в
этом ничего удивительного. Разве что их сила и выносливость
действительно была уникальной.
Родители показывали мне старые книжки
с картинками, сохранившиеся ещё со времен Большого Мира, не
тронутого Великой Катастрофой. Там были нарисованы коровы,
африканские буйволы, бизоны. Странные животные, стоящие на четырех
конечностях вместо двух. И вот это мне казалось уже более
непривычным и действительно фантастическим. А вот упряжка мулов,
тянущая нашу повозку через пыльную степь, вполне себе
привычной.
Я и раньше видел мулов, но тут они
были какими-то особенно огромными. И, как мне казалось, особо
неспешными. Словно вся эта однообразная картина плоской, иссушенной
солнцем степи вкупе с тягучим воздухом действительно замедляли в
них все процессы, от чего они вообще никуда не спешили.
Я вновь потянулся и поправил
дробовик. Отличное оружие с затёртым до блеска деревянным цевьём и
старой маркировкой «ИЖ МР 133». Это ружьё было дедовым наследием,
как и старый поясной патронташ оливкового цвета. Отец говорил, что
пару раз дробовик спасал им жизнь, когда он был ещё совсем пацаном.
Время тогда было более дурным и неспокойным.
Я всегда чувствовал себя увереннее,
ощущая приятный вес оружия в своих руках. Дед научил меня, как надо
ухаживать за ружьём, и тот факт, что он сам мне его вручил, многое
для меня значил.