– Куклы,
значит? – усмехнулась как‑то нехорошо знахарка. Но
больше не перебивала. Закончила я и глянула на хозяйку со страхом:
что скажет? Прогонит или поможет, или вдруг цену запросит такую,
что мне вовек не рассчитаться? Но Захариха обошла меня кругом,
внимательно рассматривая, привстала на цыпочки, заглядывая в глаза,
и, приблизив лицо к моему так, что я еле сдержалась от того, чтобы
не отшатнуться, проговорила:
– А грех на себя
возьмешь?
Я испуганно кивнула. Не столько
от согласия, сколько от страха.
– Хорошо, – засмеялась вдруг
недобро хозяйка. – И выполнишь то, что
скажу?
И я опять согласилась. Некуда
отступать, раз уж сама пришла за этим.
– Не
испугаешься?
На этот раз я уже отрицательно
покачала головой.
– Ну вот что… Вижу,
пойдешь до конца – так ты мачеху не любишь.
– Она меня не
любит! – в запальчивости воскликнула я.
– Ой
ли? – усомнилась неожиданно Захариха. –
Ты за своей нелюбовью ее любви не видишь.
– Не любит она
меня! – упрямо повторила я.
– Черствая
избалованная девчонка, – вдруг выругалась
знахарка. – Сколько годков‑то тебе?
– Пятнадцать.
– Мала еще, дурна.
Прогнала бы тебя… – Захариха сделала паузу, задумчиво
собрала губы в гузку.
И я вдруг с неожиданной радостью
подумала, что и вправду прогонит, пусть так и будет! Но только не
успела что‑либо сказать.
– Сделаешь все так,
как велю. Если ошибешься или испугаешься, пеняй на себя. Ежели что
пойдет не так, тебе плохо будет. Принеси мне две вещи, что твоему
отцу и мачехе принадлежат. А потом я скажу, как дальше
быть.
* * *
Час пик уже давно миновал, и в вагоне
оказались свободные места. Ада присела между двумя пассажирами:
полной женщиной с двумя авоськами, зажатыми между плотных икр, и
интеллигентного вида мужчиной, который держал завернутую в газетную
бумагу книгу. Надо же, как в советские времена, когда книги были
дефицитом, и их для лучшей сохранности оборачивали газетой! Мужчина
был полностью погружен в чтение и, судя по внимательному выражению
лица, сосредоточенно нахмуренному лбу и то и дело шевелящимся
губам, словно он повторял про себя особо понравившиеся фразы, читал
он что‑то серьезное и глубокое. Ада не сдержала любопытства и
украдкой заглянула в раскрытую книгу, ожидая увидеть философский
труд, но, пробежав глазами диалог, в котором некто в незатейливой
форме изъяснялся в любви, а затем рассмотрев колонтитул с именем
автора, едва не расхохоталась. Мужчина читал с таким
сосредоточенным выражением любовный роман одной из популярных
писательниц и книгу в газету завернул не ради того, чтобы лучше ее
сохранить, а боясь косых взглядов. А вот соседка Ады совершенно не
стеснялась привлечь к себе внимание, извлекая из авоськи опус с
названием «1001 способ доставить ему удовольствие»
и фотографией мужских плавок на обложке. Помусолив палец,
женщина погрузилась в изучение секретов мужской физиологии.
Студенческая парочка, сидевшая напротив, тоже обратила внимание на
книгу: девушка прыснула со смеху и уткнулась в плечо своему
молодому человеку, тогда как тот посмотрел на тетку с большой долей
уважения.