Она поежилась и потерла ладонями
голые плечи – жаль, жакет оставила дома.
– Ты не заболела
случайно? – встревожился Сташков.
– Нет. Просто прохладно. Дай мне
свой пиджак.
– Конечно! Для тебя все, что
угодно!
Голос Игоря успокаивал, как и
исходящий от его пиджака знакомый запах одеколона. Что с ней может
случиться, пока с ней рядом эти два ангела‑хранителя, Сташков и
Писаренков? Сосредоточься на работе, Ада. На работе, на работе…
…И еще этот сумасшедший, который
непонятно откуда взялся и как нашел ее сегодня. Еще один внезапно
«появившийся» человек. На этот раз уже незнакомый. А может,
наоборот, знакомый?.. Настолько, что свой настоящий облик маскирует
экстравагантными нарядами, странными поступками и болтовней? Кто
он? Просто ли городской сумасшедший и встреча с ним – рядовая
случайность? Или все же нет…
Боярышники, 1914 год
Я одна. Я совсем
одна‑одинешенька, и горе мое так глубоко и черно, как море. Как же
так вышло? Как случилось, что они теперь вместе навсегда – папенька
и Мари, а я – одна, в этом аду? Мертвая изнутри, словно
механическая кукла. Кто‑то завел пружину, и я двигаю руками и
ногами, не понимая, ни куда я бреду, ни зачем. Иногда мне снится,
что это я умерла, а они – живы. Эти сны для меня стали слаще меда,
и мечтаю лишь о том, чтобы однажды я осталась навсегда в одном из
них. Но… каждое утро я просыпаюсь. И это мое наказание. Даже смерть
отвернулась от меня.
…Сначала не стало папеньки.
Несчастный случай на охоте. Горе затопило меня. Ах, почему я не
умерла вместо папеньки? Зачем мне жизнь‑то теперь, разве в радость
она? Жить и знать, что в несчастье этом повинна я. Не такой участи
хотела я для моего родителя. Не так желала разлучить его с Мари.
Если бы могла вернуть я тот день, когда отправилась к Захарихе! Да
только уже не исправить ничего.
А потом не стало Мари. После
похорон заперлась она в своей спальне, сама не выходила и к себе
никого не пускала, даже доктора.
Вышла она из спальни на исходе
третьего дня. Да, видимо, от слабости оступилась на лестнице. Я
услышала ее крик и первой прибежала на помощь. И увидела Мари
лежащей под лестницей, бледной, с закрытыми глазами, часто дышащей.
А из‑под платья ее разливалась лужа крови. Закричала я так страшно,
как не кричала после известия о гибели папеньки. Сбежался люд.
Отнесли Мари на руках в ближайшую комнату, кто‑то послал за
доктором.