Но разве заклинание, трансформирующее речь, не основано на
тождестве означаемых? А дольки мандаринов я вчера сама лично и
видела, и ела. До того, как прекрасный принц уделал меня в шахматы
четыре раза подряд.
— А что такого? — я посмотрела на Ренара, махнув испачканной в
варенье ложечкой. — Меняю свое прощение на десяток фруктов. Так уж
и быть, с тобой поделюсь, но взамен… — я задумчиво посмотрела на
штору за плечом Ренара. Штора даже не шевелилась. — Научишь меня
обыгрывать старых леди в карты.
— Достать мандарины сложнее, чем обыграть леди Филиппу, — Ренар
усмехнулся и добавил с лукавством: — Если ты, конечно, не принц. Я
попробую и то, и другое, но, сдается мне, ты меня не простишь.
Мне хотелось ответить что-то вроде “я подумаю” и уткнуться в
книгу, но вместо этого я спросила:
— Почему ты не попросишь Кондора помочь?
Ренар поморщился даже сильнее, чем до того:
— Господин волшебник в последние дни, как ты успела заметить,
сильно занятая птица, — ответил он устало. — Настолько занятая, что
исчез из дома раньше, чем мы с тобой проснулись. А я достаточно
взрослый мальчик, чтобы пережить похмелье. Но если ты прогуляешься
со мной после завтрака, я буду очень рад.
— Последить за тем, чтобы ты не грустил? — я наклонила голову
набок.
Ренар беззлобно усмехнулся:
— Только посмотрите на нее! Стоило оставить без присмотра на
пару дней, как она где-то выучилась плохому и теперь на меня язвит.
Нет, золотко, я лишь хочу дойти до реки и проветрить голову.
Полезное занятие, тебе тоже не повредит.
***
День выдался солнечным и морозным. Ренре, широкая река,
рассекающая Арли надвое, не замерзала посередине — лишь у берега
воду закрывала плотная, но хрупкая корка белесого льда. Синие воды
речного патриарха блестели в солнечных лучах и отражали небо,
ясное, с редкими пушистыми облачками.
Ушам было холодно, я куталась в шарф и капюшон пальто и не могла
надышаться чистым, обжигающим горло воздухом.
Противоположный берег казался далеким — там, я знала,
располагались рабочие кварталы. Выше по течению, за поворотом, где
русло Ренре сужалось, была паромная переправа и маленький
внутригородской порт — и все. Мосты перекинулись через мелкие
речушки, “дочерей Ренре”, как здесь говорили, а сам речной патриарх
был слишком большим и слишком своенравным, он бы сбросил со своей
спины жалких людишек, вздумавших сковать его камнем и железом.