- Что? – удивился Никса.
- Это не от слова «эйдос»? –
предположил Рихтер. – «Образ»?
- Конечно, - сказал Саша. – Никса, учи
греческий. Эйдетик словно фотографирует действительность и создает ее образ в
памяти.
- Вот, например, Сашка, - заметил
Никса, - который никогда не учил греческий, но знает.
- А кто такая Софи? – поспешил Саша
перевести разговор на другую тему.
- Миллер Софья Андреевна, - сказал
Рихтер. – Урожденная Бахметева. Они с графом…
- Живут вместе, - закончил Саша за
замешкавшегося Оттона Борисовича.
Судя по всему, Алексей Константинович
свято чтил традиции предков.
– А Миллер по мужу? - спросил Саша.
- Да, - кивнул Рихтер.
- А он жив? – спросил Саша.
- Да, но не дает ей развода.
- Мне она не показалась особенно
красивой, - заметил Саша.
- Зато очень обаятельна и знает
четырнадцать языков, - сказал гувернер.
- О Боже! – изумился Саша. –
Клеопатра! Мне с моим плохим французским и никаким немецким остается только
посыпать голову пеплом.
Граф уже вышел их встречать и ждал у
входа в свой маленький китайский домик.
А Саша думал о его родственниках
Перовских. Те или не те?
Они расселись за столом. Софья
Андреевна разливала чай.
На прекрасную свинарку госпожа Миллер
походила меньше всего: и не прекрасная, и не свинарка.
На столе присутствовало варенье,
конфеты, мармелад и коломенская пастила.
- Мой брат ваш большой поклонник,
граф, - начал Никса.
- Да! – кивнул Саша, утаскивая
пастилу, которая восхитительно пахла яблоками. – «Многие люди подобны колбасам,
чем их начинят, то и носят в себе» - это гениально. Это все, что нужно знать о
государственной пропаганде.
Толстой счастливо заулыбался.
- Вы читаете наши журналы? – спросил
он.
- Иногда, - сказал Саша. – Козьму
Пруткова читал конечно. И некоторые ваши стихи мне очень нравятся. «Василий
Шибанов» в первую очередь.
И тут Саша понял, что не успел спросить
у Никсы с Рихтером, опубликовано это стихотворение или до сих пор ходит в
списках.
Но Толстой был доволен.
- Только там концовка слишком
однозначная, - заметил Саша. – Верность Василия Шибанова прекрасна, но и роль
Курбского в истории к измене не сводится. Он же не просто так в Литву сбежал.
Если полководцу грозит казнь за военные поражения, от него трудно ждать
преданности. Не справился? Сними, поставь другого. В конце концов, это не
только его вина, это твоя ошибка. Кто людей подбирает?