Катя крепко подозревала, что неугомонный царь не усидит на
месте, сам двинется вперёд, встречать дорогого шведского «гостя». И
именно поэтому инициативы «поместных» можно смело слать в
отдалённые края. Эти ребята работают по принципу: «Кто смел, тот и
съел», – и если хоть раз поддаться, то всё, сядут на шею и ноги
свесят. Победителей, опять же, не судят.
Вот и с ними надо так же. «Жестокий век, жестокие сердца».
3
Англичане придумали поговорку: «Время – деньги». Но они
ошиблись. Время – это жизни. Каждая упущенная минута могла
обернуться чьей-то гибелью, срывом планов. Поэтому Катя отвалила за
свежих лошадей немалую сумму в талерах, почти все оставшиеся
«командировочные», что им выдал командир на дорожку. Чутьё
подсказывало, что оставшиеся километры лучше преодолеть как можно
скорее. Если верить приметам, ночью их может настигнуть тёплый
фронт циклона, а в условиях, когда вместо дорог одни направления,
это будет похуже шведов.
Уже на закате с хорошей новостью вернулся посланный вперёд
всадник: государь остановился в селении буквально в пяти верстах
отсюда, уже оповещён обо всём и ждёт их прибытия… Теперь многое
зависело от того, что окажется сильнее в душе белёвского дворянина,
возглавлявшего отряд «поместных» – нездоровое честолюбие или разум.
Решится в последний миг попытаться урвать себе всю славу, или
поразмыслит над тем, на что способны люди, утащившие целого
шведского короля из самого сердца его военного лагеря? Кате не
хотелось лишний раз убеждаться, что у людей, порой, мозгов нет. Но,
к счастью, Арцибушев, решил, что пять минут славы не стоят
серьёзного риска рассердить государя. Что бывало, когда серчал Пётр
Алексеич, все присутствующие знали очень хорошо.
Для Кати сей провинциальный дворянин был открытой книгой: эта
внутренняя борьба отражалась на его лице слишком явно. Здравомыслие
победило, слава ему. А значит, можно было хотя бы последние
километры проехать относительно спокойно.
Хорошо хоть швед молчал, не лез со своим ценным мнением по
поводу увиденного… У него на челюсти цвёл всеми цветами радуги
солидный синяк, полученный ещё при захвате. Да, историки не
соврали, Карл действительно не ощущал боли или был слабо
чувствителен к ней. Возможно, у него наличествовал какой-то
непорядок с периферийными нервами, а может, что-то не так было с
центральной нервной системой. Утверждали, что его не раз
оперировали без наркоза. Однако являться пред очи врага с ног до
головы расписанным под хохлому он точно не желал, и потому
помалкивал. Хотя, несколько злорадных взглядов Катя и перехватила.
Ну, ну, пусть смотрит. Взгляд – не нож под ребро, можно
потерпеть.