Он
рассмеялся—звонко и по-детски беспечно, подставив лицо ночному
ветру. Его ждала новая ответственная миссия, возможно самая важная
за всю его бесконечную жизнь. Он жил, чтобы служить. Во вселенной
все должно находится в строгом соответствии. Вселенная не терпит
избыточности или пустоты. Если где-то образуется провал, он
неизбежно будет заполнен, а если в каком-то месте появляется
уродливая коряга посреди идеально-вспаханного поля, всегда найдутся
подходящие кирка и лопата. В обязанности Моргана Флойда Гаррисона
входило корчевать пни. Окружающий его мир обречен и на всех парах
мчится к своему неизбежному финалу. На то, чтобы выполнить работу,
осталось совсем мало времени.
Морган
приложил руку к голове и услышал внутри голоса Троих. Он не понимал
их истиной природы и даже не знал, насколько они реальны, но
каждому из них он дал подходящее имя. Первый—Змей, сосредоточие
древней мудрости и вместе с тем лжи и искушения. Второй когда-то
звался Иудой—навеки проклятый. Изменник. Третий не имел имени, и в
этом заключался свой потаенный смысл. Лик Третьего черен, тверд и
непроницаем, как глаза самого Моргана. Третий олицетворяет
Смерть.
Вечный
человек поправил на плече ремешок видавшей виды походной сумки и не
оглядываясь зашагал в темноту, по следу, оставленному
вездеходом.
Рассвет
застал Линн в кресле водителя. Пепельный рассвет подкрался
незаметно. Заря спряталась в тусклом мареве, повисшем в глубине
пустыни. Сторожевой кряж уже показался вдали—темная полоска над
северным горизонтом, похожая на отдаленный фронт грозовых облаков.
Но до него оставалось не менее сорока часов ходу.
К утру Линн
настолько измучилась, что временами отключалась прямо за штурвалом.
Почти сутки без сна вымотали ее до предела. По счастью, вездеход не
отличался маневренностью, а для того, чтобы изменить курс,
требовалось приложить немалые усилия. Даже лишившись управления на
несколько минут, машина продолжала катиться на северо-восток со
скоростью около двадцати пяти миль в час, взрыхляя гусеницами
сыпучую поверхность пустыни.
Линн
приподняла веки и рефлекторно зажмурилась, как сова, на которую
посветили фонариком. Она в очередной раз ненадолго вырубилась. Линн
протерла лицо и первым делом бросила взгляд на свою изуродованную
руку. Кончики пальцев, выглядывающие из-под бинтов, приобрели
темно-красный оттенок