В проклятом
гнезде раскольников — Телигии проблему репродукции изучали с
нарочитой обстоятельностью. Об этом писались трактаты и
устраивались дебаты в Ассамблее. Еретичкам была свойственна
определенная широта мышления. Отрицание божественной природы
Прародительницы и неприятие пути Очищения создавали иллюзию
морального превосходства, но принципиально ничего не меняли. Оба
враждующих анклава зависели от Черты. Именно там, а не полях
теологических диспутов, сталкивались их кровные интересы, терлись
друг о друга как два наточенных клинка…
Так почему
она все-таки здесь?
«Причины,
детка, причины!»
Линн убрала
волосы со лба, потерла отекшее лицо. После бутылки дешевой сивухи
думалось с трудом. Голова напоминала тыкву, набитую стреляными
гильзами. Вдалеке простучали торопливые шаги, хлопнула дверь.
Голоса… Они не затихали, но Линн различала их краем уха, словно
предметы в поле периферийного зрения.
— Это
не просто залет по службе, Эрвинс. Ты умудрилась обоссаться, не
снимая трусов, и сама виновата в том, что у тебя ничего не
вышло!
Реальность
порвалась надвое. Утренний сумрак прорезали яркие полуденные лучи.
Прошлое и будущее сомкнулись как челюсти капкана. Они опять сидели
на двадцать втором этаже здания генштаба, в огромном кабинете с
панорамными окнами и серой декоративной штукатуркой на стенах.
Снаружи по эстакаде над проспектом Основательницы изредка проезжали
военные амфибии и внедорожники. Мраморная ротонда Храма белела
вдали как облако. Ледяной ветер вырывался из решеток климатической
установки, остужающей пространство до температуры арктической
пустыни. Линн никогда не видела настоящий снег и никогда не
увидит.
— Я
пришла сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления. Ты
подпишешь мое заявление или нет? Если откажешься, я все равно
уйду!
— И
через пару дней твой труп зароют на тюремном кладбище. Мы обе
читали закон о дезертирстве. Этот закон специально написан для
таких как ты.
Да, Линн
сама виновата в своих бедах. Она и Судьба. Они поровну разделили
ответственность. Идеальное партнерское соглашение. Я виновата — ты
виновата, так пожмем друг другу руки… так твою мать! Почему бы нам
не катать эти шары вместе?
Линн
опустила руку на живот. Он, конечно же, был горячим. И влажная
щелка у нее в паху была до безобразия увеличена.