– Ну да, – развел руками Санька. – А что такого? Они же среди
нас живут. Не в темнице, не связаны. Получается, ты их простил,
Ерофей Павлович. Или вины не нашел. Так почему мне с ними не
говорить? С теми, что в железах, я… не якшаюсь. Только со
свободными.
Есаулы тихо загудели.
– Мазейку зовите!
Служивые втолкнули в избу перепуганного даурского аманата.
– Верно ли, Мазейка, что Дурной тебя улещивал, язык даурский
учил, про князьцов ваших расспрашивал?
– Было! – отчаянно выкрикнул старичок. – Улещил! Учил! Про
Банбулая спрошал, про Галингу с Челганкой… про всех спрашал!
«Вот гусь, – вздохнул Санька. – А мне сказал, что Галингу не
знает…».
– Ну? – Хабаров аж привстал. – Почто язык их учишь? Для кого
сведенья выпытываешь?
– Так я ж толмач, – улыбнулся Санька. – Умею я мало, воинскому
делу не обучен. Только языками и могу быть полезен. Вот и решил еще
язык изучить, чтоб пользы от меня больше стало.
Он отвернулся от есаулов к Хабарову.
– А почему расспрашивал? Ну, вот любопытный я. Вы же все на
верхнем Амуре были, а я нет. Про ваши подвиги мало что знаю – вот и
интересно.
– Улыбайся, – кивнул ему атаман. – Мы потом под каленым железом
тебя еще раз спросим и показания сличим.
Санька слегка побледнел, что почти не отразилось на его зеленом
лице. А Хабаров снова заорал.
– Ивашка, заходь!
И в туго набитую горницу вошел опрятный, нарядный, краснощекий
«Делон». Словно, и не пил вчера! Или и впрямь не пил? Ивашка сын
Иванов уверенно шагал к приказному, а стеклышки калейдоскопа начали
складываться в Санькиной голове в стройную картину.
«Твою же мать… – простонал он. – Так вот для чего это всё шоу
затевалось. Сначала легкие блюда, а теперь – горячее. Они же вчера
специально ко мне Ивашку с Ананькой подослали. Чтобы подпоили,
заставили нести всякую чушь… А уж я-то нанёс… И богдойцами грозил.
И хулу на бояр с воеводами возводил. А на Хабарова – больше
всех».
Жизнь посерела перед глазами.
«Неужели пытать будут? Или прям вообще прибьют?» – ужасался он
ближайшему будущему.
– Пили вчера, Ивашка? – спросил с плохо скрытой улыбкой
Хабаров.
– Как не пить? Пили, Ярофей Павлович, – покорно кивнул
«Делон».
– Вот с ентим?
– И с им тоже, – не стал скрывать сероглазый Ивашка.
– А верно, что Дурной опосля вина нёс речи непотребные?
Если б лето было, в избе полет мухи все расслышали.