– И то верно: нёс, Ерофей Павлович.
– А что? – Хабаров уже не так улыбался; не нравилось ему тащить
клещами каждое слово. – Реки уже! Не зли!
Ивашка сын Иванов посмотрел на Дурнова с укоризной, виновато
развел руками. Совершенно неискренне.
– Околесицу всякую нёс… – подстрекатель задумался. – Ино орал,
что у него самый большой в войске срамной уд…
В избе словно бомба грохнула. Но почтенные есаулы заткнули рты и
заглотили смех.
– Или вот похвалялся, что, ежели богдойское войско заявится, то
он сам, один-одинешенек всех их положит.
У Хабарова желваки заиграли, даже сквозь бороду видно.
– Только это рёк? – уточнил приказной, явно на что-то
намекая.
– Да почто ж… Много разного рёк. В основном, околесицу всякую.
Складно баял, токма смысла там не было… Или был?
Ивашка спрашивал, как будто, сам себя, но Санька поднял взгляд и
вздрогнул: «Делон» смотрел прямо на него.
«Это чо сейчас случилось?» – недоумевал Известь, ноги которого в
последние минуты стали слегка жидкими, и он стоял на них из
последних сил. Хабаров же багровел лицом сверх обычного.
– А, если я у других поспрашаю?
«Делон» повернулся к атаману.
– Поспрашай, Ерофей Павлович, – вежливо кивнул он. Так, что ясно
стало: все собутыльники Дурнова скажут то же самое.
Хитрая многоходовочка, с помощью которой Хабаров и Петриловский
хотели избавиться от придурка, который случайно залез в их делишки,
разваливалась на глазах. Хотели соблюсти законность, да вышло
боком. Есаулы уже начали переглядываться: мол, какого лешего их тут
собрали, как вдруг с лавки вскочил толмач Козьма.
– Я хочу сказать!
Терентьев сын яростно сжимал в руке колпак. Дождавшись общего
внимания, он хмуро заговорил:
– Ой, не зря, атаман, этот найденыш даурскую речь учил, про
князьцов расспрашал. Третьего дня видел я, как Дурной сидел у дома,
в коем Челганка живет. Сидит, как бы на солнышке греется. А рот его
шевелился! Что-то шептал Дурной! Долго шептал! А кому, коли подле и
не стояло никого?
Выводы Козьме делать уже не потребовалось. Хабаров моментально
налился кровью. Тысячелетние законы лидера стаи, сама природа –
вскипели в нем. Приказной позабыл о том, что хотел покарать Саньку
публично и с видимостью законности. Вскочив с чурбака, он сгреб
беглеца из будущего за грудки, да так тряханул, что парню
показалось, будто он затылком о спину стукнул.