– Ступайте, спасибо, – сказал я, и совладелец заведения с
поклоном удалился.
Одному мне оставаться пришлось буквально пару минут, и вскоре
пожаловал тот, кого назвали Афанасием. Увидев его, я чуть
расстроился. Это был взрослый крупный мужик, хотя и с умными, как и
сказал Филимон Никитин сказал, глазами. Такой, вероятно, многое
умеет и хорош в обхождении. Только… не этого я хочу. Иначе бы не
пришел в это заведение. Ведь мне же и Борис, и генерал прозрачно
намекнули, что здесь оказывают особенные услуги. Ну, а так… можно и
дома помыться, у меня отличная ванная комната.
Глядя на банщика Афанасия, я вдруг испытал жестокое
разочарование. Даже захотелось поскорее уйти отсюда. Ещё и
разозлился на Бориса. Так вот почему он улыбался, когда рассказывал
мне об этом заведении! Устроил мне самый обыкновенный розыгрыш, а я
повёлся, как безусый мальчишка! «Ну ничего, граф, – думал я
мстительно. – Вот завтра же устрою и тебе какое-нибудь приключение.
Сам стану смеяться, а вы, Борис, окажетесь в моей шкуре!»
Мне же тут, в бане этой, нужно совсем другое! И это – моя боль,
моё наслаждение. Моя мука и самая большая сладость. То, что
заставляет меня убиваться от мыслей о собственной ничтожности,
греховности и гадкости. Но в то же время возносит на такие вершины,
с которых я парю, словно распластавшая по ветру крылья птица. Меня
поднимает восходящим потоком и уносит в высоту, где всё земное
растворяется, и ощущение, словно попал в рай…
– Кхм, – кашлянул Афанасий, возвращая меня в реальность из
сладких грёз.
Видя мое потускневшее лицо, главный банщик, которые ранее учтиво
поздоровался, говорит:
– Располагайтесь, Ваше императорское Высочество. Я вас оставлю
на минутку, буквально мигом возвернусь.
– Вы знаете, наверное, – неуверенно начал я, – мне, кажется, уже
пора.
– Погодите, барин, – неожиданно тепло, по-доброму и широко
улыбнулся Афанасий. – Вы самого главного-то не видели ещё.
Потерпите минуточку, сейчас всё будет.
Он уходит, а я даже не хочу тут оставаться. Зачем? Что такого он
мне покажет, чего я не видел? Особые веники? И вообще. Не желаю,
чтобы этот мужик-лапотник моё тело мял? Мне такие, как он, совсем
не интересны. Я вообще симпатией к мужчинам не страдаю, как князь
Феликс Юсупов. Или, пусть земля ему будет пухом, композитор Пётр
Чайковский. Я предпочитаю иное, отчего и страдаю. Мне нравятся
молодые и неопытные барышни. Разумеется, достигшие совершеннолетия.
Вот отчего я полыхаю от наслаждения и мук совести.