Больно признаваться, но великий князь Дмитрий Александрович
Романов – ЭРОТОМАН.
***
Я не успел решиться на то, чтобы спешно покинуть заведение. Едва
поднялся, чтобы самостоятельно набросить на себя зимнее пальто, как
вдруг дверь открылась, и вошёл Афанасий. За ним, краснея и робея,
вошла юная, лет девятнадцати, очень стройная, субтильного даже я бы
сказал телосложения, в льняном халате, закрытом на костяные
пуговицы, барышня. Я, мелькнув глазами по её точёной фигурке,
впился взглядом в лицо.
Господи Боже! Как же она была красива! Овальное лицо обрамлено
светло-русыми прядями волос. Они спускаются лёгкими волнами на
грудь, плечи и спину, доходя примерно до локтей. Кожа очень нежная,
белая. На лице выделяются большие чуточку раскосые глаза
насыщенного серого оттенка, вокруг которых – пушистые ресницы,
лишенные даже намёка на тушь или другую косметику. Барышня чуть
улыбается, и на правой щеке при этом проступает очаровательная
ямочка.
Высокий лоб выдаёт в ней девушку далеко не глупую, а тонкий
носик с чуть вздёрнутым кончиком придаёт лицу немного игривое
выражение. Мой взгляд задержался и на другом его украшении –
небольших, чётко очерченных губах нежно-розового цвета, не знавших
прежде, кажется, помады. Высокие скулы, плавная линия подбородка.
Мне даже на несколько мгновений показалось, что барышня эта
дворянского происхождения. Но разве аристократки станут работать на
купцов, пусть и первой гильдии, да ещё в бане? «Возможно, она
попала сюда из-за трудного финансового положения, – подумал я. –
Например, батюшку прогнали с государевой службы, или он умер,
проиграв имение в карты».
Мои размышления снова прервал Афанасий.
– Вот, Ваше Высокоблагородие, наша Аннушка. Она тут самая
молодая, но уже довольно опытная, вам понравится, как она веничком
охаживает. Я сам учил, – представил старший банщик свою протеже.
Потом чуть наклонился ко мне и прошептал доверительно. – Она
девица.
Но как ни старался Афанасий, барышня его услышала и мгновенно
покраснела.
– Да-да, очень хорошо умеет с веничком обходиться, – заметил
главный банщик. – Сами понимаете, Ваше Высокоблагородие, это дело
такое – пользительное весьма.
Я внимательно посмотрел на Афанасия. Кажется, он всё-таки не
слишком смышлён, как я подумал о нем в начале. То правильно мой
титул называет, а теперь вдруг на «Ваше Высокоблагородие» перешёл.
С чего бы? И тут до меня неожиданно дошло: я не прав насчёт
служителя! Он так сделал специально, чтобы Аннушка не перепугалась.
Ведь одно дело обслуживать – я так полагаю, что впервые –
высокородного господина, и совсем другое – родственника самого
царя. Тут и чувств лишиться можно, тогда всё пропало.