– Ваше императорское Высочество, так ведь рановато еще, –
удивляюсь.
– Прошу тебя, сильнее.
– Как прикажете, барин, – говорю и начинаю бить покрепче. Стоны
великого князя становятся громче. Меня это тоже не оставляет
равнодушной. Чем сильнее стонет этот красивый молодой мужчина, тем
жарче у меня между ног становится. Кровь почти закипеть готова, и в
голове рождаются такие греховные мысли, что совестно. Да и всё
вокруг начинает напоминать маленький ад. Жара, пот, похоть. Ну и
пусть! Мне теперь из-за желаний плотских всё едино туда дороженька
уготована. Так и не буду больше думать о покаянии, тем более что
проку в нем никакого.
Отец Виталий однажды сказал, что в геенну огненную всякий
попадёт, кто блудом увлекается. Значит, мне теперь не замолить свои
грехи. Не отвертеться, и когда кончу дни свои, то сразу меня черти
в ад и поволокут. Скажут: «Ну что, Анька?! Доигралась? Теперь вечно
станешь в кипятке вариться!» Или, может, все-таки… Схожу в церковь,
свечку поставлю, а теперь… Ух, держись, князюшка, крепче за полок!
Уж такого задам я теперь тебе, милый ты мой, жару! Не обессудь.
Начинаю не шлёпать, а лупить веничками. Хлестать. Наяривать так,
что кожа у господина становится пунцовая, и он вздрагивает всем
телом, когда веточки с листочками, рассекая раскаленный воздух со
свистом, наваливаются на него, – хлясь! Потом макаю веничек в воду,
чтоб чуть остыл. И опять: хлясь! Хлясь! «Миленький ты мой, да какой
же ты красавец у меня», – бормочу про себя, губу закусив до боли.
Ох, не выболтать бы, чего я надумала сотворить с этим барином!
– Бей, – хрипит великий князь, и я вошла в раж. Принялась
хлестать его, словно был это не гость в нашем заведении, а вражина,
который у меня единственную корову со двора умыкнул. Уж не знаю,
сколько я лупцевала его, как вдруг гостюшка мой ненаглядный
протяжно застонал «а-а-а-ах…» и… вдруг упал головой на полок.
Батюшки-святы! Убила. Члена императорской фамилии убила!
Господи, да за что же мне такое наказание? «Как за что?
Греховодничала с молодым господином, вот теперь тебя повесят,
стерву», – говорит в голове суровый голос. Кажется, это отец
Виталий.
Мамочка моя родненькая! Что же мне теперь делать-то, куда
бежать?! Скрыться. Удрать. До Волги, а потом наняться бурлачкой и
вниз, к Каспию, а там на Кавказ, и в горах затеряться. Все эти
мысли у меня мелькают в голове, словно мусор, поднятый в воздух
ураганом. Я видела такое однажды: словно буран, только дело было
жарким летом. Мне потом сказал один землемер, который к нам в
деревню: смерч это называется. Сухопутный. Вот у меня в душе теперь
то же. Крутится все со страшной скоростью. Господи, пронеси!