— Сеньор, Полуденная империя была
построена на крови покоренных народов!
Этот неоспоримый факт я готов был
отстаивать до хрипоты, но Сильвио оказался вовсе
не так прост, он немедленно обратил утверждение против
меня самого.
— Весь наш мир построен
на крови, магистр! — объявил южанин и процитировал
священное писание: — «Пророк предрек Дни гнева, и они
случились по слову его»... — Не дождавшись никакой
реакции на свои слова, он продолжил: — Южный
континент ушел под воду, и от обширных некогда земель
остались жалкие ошметки Солнечного архипелага. Сколько людей
сгинуло тогда в Каменном море? А сколько погибло
в последующих войнах?
— Язычники! — презрительно
фыркнул я, поглаживая четки. — Они могли покаяться,
но не нашлось среди них праведников. Вседержитель давал
шанс спастись, им не воспользовались. Так кто повинен
в этом, кроме них самих?
Крючок был наживлен весьма искусно,
последователи немалой части ересей не удержались бы
от замечания об изначальной неизбежности катастрофы,
но сеньор де ла Вега лишь покачал головой
и с ответными высказываниями спешить не стал.
Пришлось взять инициативу на себя.
— Что же касается последующего
кровопролития, то язычники резали язычников, это был
их собственный выбор. Банальная борьба за власть,
не более того...
Тут Сильвио кивнул:
— Борьба за власть, в которой
самое деятельное участие принимал самопровозглашенный император
Максимилиан, ныне причисленный к лику святых.
— Он принял истинную веру лишь
через тридцать лет после тех событий, — парировал я,
гадая, в какую ловушку пытается завести меня
южанин.
Раз за разом собеседник менял
направление разговора, и никак не удавалось понять,
делает он это из желания оставить последнее слово
за собой или исподволь направляет беседу в нужное ему
русло. А быть может, просто захмелел и не вполне
отдает отчет в своих речах?
Я даже рискнул воспользоваться истинным
зрением, но эфирное тело Сильвио никаких сюрпризов
не преподнесло, оказавшись блеклым и однородным,
абсолютно нормальным для простеца. И пусть любые аномалии
можно скрыть и замаскировать, едва ли мой собеседник
практиковал тайные искусства. Еретик, провокатор или просто
подвыпивший болтун, истосковавшийся по общению с равными
себе? Оставалось лишь теряться в догадках, по крайней
мере — пока.