— Иди!
— отмахнулся я.
Если дело не в дурацкой шутке
и почтовая карета просто задержалась в пути,
то кучер постарается наверстать упущенное время и ожидать
пассажиров наверняка не пожелает. При необходимости Хорхе мог
навязать свое мнение кому угодно, но, как совершенно справедливо
заметил он сам, меньше всего сейчас нам нужны проблемы
с местными властями.
Накинув на голову капюшон, слуга пересек
площадь и постучался в булочную. Какое-то время ничего
не происходило, затем дверь распахнулась и слуга скрылся
в лавке.
Я остался на улице наедине
с холодом и ветром. Та еще компания.
Сделав несколько глубоких вдохов,
я обратился к своему эфирному телу и попытался
с помощью внутренней энергии ускорить кровоток и хоть
немного согреться, но ожидаемо натолкнулся на невидимую
стену. Когда-то для подобного трюка не требовалось даже
сосредотачиваться, теперь же единственным результатом стало
болезненное жжение в левой руке.
Провалиться мне на этом месте!
В кого я превратился?! Беззвучно выругавшись,
я начал перебирать пальцами янтарные четки, и вскоре
раздражение и злость отошли на второй план, жжение
в руке ослабло, перестал трясти озноб. Нет, холод никуда
не делся, просто стало легче не обращать на него
внимания.
Стукнула дверь, на улицу вышел Кован.
Он пересек площадь и протянул мне одну из двух
глиняных кружек, горячее содержимое которых курилось белесым
паром.
— Два пфеннига, магистр, — полез
он за сдачей.
— Потом! — оборвал я слугу
и стиснул озябшими пальцами теплые бока кружки.
Затем вдохнул чудесный аромат глинтвейна, миг
помедлил и сделал первый осторожный глоток. По телу
разошлось живительное тепло, хмурое утро сразу перестало казаться
таким уж беспросветно холодным. Впрочем, непогода мигом
напомнила о себе порывом стылого ветра. Поземка
на площади так и кружилась.
— Булочник говорит, с утра все
в церкви, — сообщил Хорхе, хлебнул глинтвейна
и поежился.
— Ну конечно! — Я хлопнул
себя по лбу. — Болван! Сегодня же осеннее
равноденствие! Первый день пути пророка в Ренмель!
Хорхе особой религиозностью
не отличался, поэтому уточнил:
— И чем нам это грозит,
магистр?
— Проторчим тут еще не меньше
часа, — ответил я и вновь приложился к пузатой
кружке. Сделал жадный глоток и поморщился. — Пока
не закончится праздничная служба, никто в дорогу
не отправится.