— Благодарю за пояснение, —
принял мой ответ собеседник, запахнул наброшенный на плечи
плащ с меховым подбоем и погрузился в собственные
мысли.
2
Лошади тронулись, дилижанс качнуло,
и я задвинул засов, дабы случайно не вывалиться
наружу из-за некстати распахнувшейся дверцы. Дорога оставляла
желать лучшего. Казалось, вся она состоит из колдобин, выбоин
и луж. Впрочем, морозец прихватил грязь, поэтому экипаж шел
свободно и не застревал, к тому же,
в отличие от жестких лавок общего отделения, наши сиденья
были мягкими, с обтянутыми кожей войлочными подушками. Трясло
не так уж и сильно.
— Путешествуете по делам, магистр?
— обратился ко мне Сильвио со свойственной выходцам
с юга непосредственностью.
— Получил кафедру в университете
Святого Иоганна, — ответил я, в общем-то, чистую
правду, шмыгнул носом и добавил капельку лжи: — Буду
преподавать словесность.
— А! — оживился южанин
и хлопнул себя по туго обтянутому кожаной штаниной бедру.
— Как там было сказано: «Слово живое подобно эфиру небесному,
книги — тела смертных людей»!
Зеленые глаза собеседника азартно блеснули,
и я его не разочаровал.
— Не самый точный перевод
со староимперского. В оригинале говорится о небесном
светиле, не об эфире.
Сильвио развел руками:
— По нынешним временам подобное
изречение граничит с ересью. Того и гляди, причислят
к солнцепоклонникам.
Повисла неловкая пауза,
и я отвлекся, чтобы раскрыть саквояж. Как назло, дилижанс
сильно тряхнуло, под ноги мне вывалился лакированный деревянный
футляр с затейливыми серебряными уголками.
— Что там у вас?
— полюбопытствовал Сильвио.
Я провел ладонью по гербу
Ренмельского императорского университета
и улыбнулся:
— Мои орудия труда.
— Книги? — предположил южанин,
оценил размеры футляра и поправился: — Книга?
— Трактат об изящной словесности
небезызвестного Лотара Медасского, — подтвердил я, выудил
из саквояжа носовой платок и вернул на место слишком
уж увесистую для вместилища книги шкатулку. Затем отвернулся
и с облегчением высморкался, перестав наконец шмыгать
носом.
Колесо провалилось в очередную яму,
и нас здорово подбросило, но дальше дилижанс пошел
на редкость ровно, тряска стихла, смолк скрип колес.
Я выглянул в окошко и обнаружил, что экипаж вывернул
на староимперский тракт. Прошедшие с момента его создания
века не сумели разрушить уложенные впритирку друг к другу
каменные плиты. Древняя дорога тянулась на северо-запад через
равнины и перевалы вплоть до Свальгрольма — главного
порта Самоцветного моря.