— Хм-гм-гм-мм, Арабелла, а я знаю, в чем дело!
— И в чем же дело, Альбус?
— Дело в материнской защите, дорогая. Магия материнской крови
настолько идеально включилась, что Гарри защищен даже от нас,
добрых волшебников! Думаю, ты можешь отправляться домой, дорогая
Арабелла, за мальчиком, как видишь, не нужно наблюдение. Мамина
любовь его так хорошо защищает, что ни один Пожиратель вовек не
найдет нашего маленького героя!
— Но, Альбус, а как же уверения моих котиков о том, что мальчика
унесли отсюда много лет назад? — усомнилась Фигг. Дамблдор подумал
и просиял:
— А ты задай котику новый вопрос — защищен ли Гарри Поттер?
Продолжая с сомнением глядеть на Дамблдора, миссис Фигг
прищелкнула пальцами, подзывая из подпространства своего волшебного
книззла, и задала вопрос явившемуся Мистеру Лапке. Кот округлил
глаза, встопорщил усики, выгнул спинку и взволнованно замуркотал.
Выслушав котика, старушка растерянно выпрямилась.
— И правда… Мистер Лапка говорит, что Гарри в безопасности, он
надежно защищен и ему ничего не угрожает.
— Ну вот, видишь! — засиял Дамблдор, горделиво приосаниваясь. —
Прав я, идеальное место для мальчика нашел!
Фигг посмотрела на Дамблдора, потом на машину Дурслей, после
чего перевела взгляд на входную дверь, за которой скрылись Петунья
с Дадликом и Верноном (никакого Поттера при них не наличествовало,
да), и оставила это свое мнение невысказанным, попросту опасаясь
нового «гениального» варианта Альбуса. С него станется придумать,
что семилетний Гарри целый день просидел дома один и без звука.
А когда Альбус удалился, кичась и гордясь собой великим, миссис
Фигг снова отправила котиков на поиски пропавшего мальчика. Ибо
самой стало прямо до зуда любопытно, куда ж так загадочно и
бесследно запропастился Гарри? Распушив кисточки на тонких хвостах,
семеро книззлов веером разбежались во все стороны. Находили и
расспрашивали они всех, кого можно, включая мышей и крыс из
подпола. Мышки падали в обморок и в истерику, крысы матерились и
рвались начистить наглую усатую рожу. Птички (мелкие) разлетались,
завидев книззлов, птички покрупнее — вороны и голуби — начинали
обсуждать то, чему стали свидетелями час назад. Не больше.
Память-то птичья…
Зато кошки, подвальные и диванные, хоть и не жаловались на
память, к разговору подошли с учетом своих традиций: сначала коты
хорошенько отмутузили нахальных пришельцев в хвост и гриву, затем,
приставив к горлу коготь, сурово вопросили, какого лешего они
пристали к их пушистым мисс??? Ах, хотели задать вопросы? И о чем
же? О мальчике из четвертого дома? Ах, не о толстом, а о другом? А
был такой?