Лес был запружен мертвыми. Старые
кости, непонятно как соединяющиеся друг с другом, находись везде,
куда ни кинь взгляд. Некоторые лежали, словно спали, – часть
из них оказалась присыпана серыми, прошлогодними листьями. Другие
стояли, третьи сидели, а четвертые даже висели, зацепившись руками
или ногами за нижние ветви деревьев, словно постиранное, а теперь
сушащееся белье. Где‑то поодиночке, а где‑то и группами, мертвые
захватили этот участок леса, не желая спокойно лежать в
могилах.
Никто из них не шевелился, хотя мой
дар позволял чувствовать, что они не совсем мертвы. Я шел,
поглядывая по сторонам, скорее с любопытством, чем с опаской или
отвращением. Некоторые скелеты оказались большими оригиналами и
застыли в величественных позах, или совершенно смешных, или
гротескных.
Вот мыслитель сидит на камне,
подперев костяным кулаком желтую скулу. Здесь – юноша фехтует
невидимым клинком, застыв в Bedrohe mit Zornort. А эта парочка
самозабвенно целуется, слившись в костлявых объятиях и
соприкоснувшись друг с другом оскаленными улыбками. Там, дальше,
поэт декламирует свои вирши на радость десятку восхищенных
слушателей. А возле кособокой осины беседуют о чем‑то два почтенных
мужа. И рядом с ними, упав крестом, замаливает грехи какой‑то
монах. Чуть дальше – пахарь с невидимым плугом, сразу за ним, рядом
с покрытыми мхом камнями, женщина баюкает несуществующего
младенца.
## Bedrohe mit Zornort - Угроза
гневным острием (одна из стоек в фехтовании мечом).
Их было чертовски много, этих
мертвецов.
Когда я проходил мимо, несколько
черепов повернулись в мою сторону, и теперь я шагал, провожаемый
взглядами пустых глазниц. Пожелтевший скелет, где‑то потерявший
левую руку и большую часть ребер, увязался следом за мной, привлек
внимание еще двоих, судя по позам, резавшихся в кости, но эта
троица довольно быстро отстала, отвлекшись на порхающую между
деревьями бабочку‑капустницу.
Некоторые из «лесных гостей» были
обряжены в остатки погребальных саванов, но большинство скелетов
оказались просто голыми. На них не было видно даже малейших
признаков плоти.
Достаточно далеко от того места, где
я находился, между деревьями я заметил женщину. Она была невысокой,
крепко сбитой, в сером жилете и длинной юбке. У нее были грязные,
немытые, растрепанные седые волосы, крепкие руки с облупленными
ногтями и творожисто‑белое, рыхлое лицо, на котором не оказалось ни
глаз, ни носа, лишь обрюзгший рот – на гладкой, словно коленка,
коже.