Сверху на меня упала еще одна тварь,
обхватила руками шею, пытаясь задушить. Я взревел, видя, как к ней
спешит подмога. Ситуация складывалась – хуже не придумаешь. Я терял
силы, словно пробитый пулей бурдюк с водой, а их все еще было
много. Чертовски много.
На пределе своих возможностей, встав
на ноги, я тут же рухнул на спину, придавливая душу к земле,
заставляя ее всем телом ощутить начертанную фигуру.
Помутневшее зрение отметило прыгнувшую тень. Машинально я выставил
кинжал, позволив ей напороться на него, ощущая, как клинок трясется
от переполнившей его силы. Кто‑то вцепился мне в ноги и я, теряя
сознание, активировал фигуру, созданную мной еще накануне
вечером.
Земля просела от удара, взвыло, в
воздухе закружились знаки, каждый из которых падал на
души, впивался в их плоть, ослаблял. Ту, что сидела на моей груди,
снесло. Я почувствовал, как захват на шее ослаб, саданул назад
локтем, поднялся и, развернувшись, опустил кинжал на гадину.
Это потребовало от меня, порядком
выпитого душами, просто нереальных сил. Так что я почти сразу упал
опять, уже зная, что уцелевшая меня точно прикончит. Надвинулась
чернильная тьма, с воем, криком, диким хохотом и громом барабанов.
А затем мрак рассеялся, пришли серые сумерки, и я, все еще
удерживая кинжал влажной ладонью, попытался разглядеть, что
происходит.
Быстро начало светлеть, колдовство,
упавшее на лес, стремительно таяло.
И я увидел девушку.
Ее одежда была ослепительно‑белой.
Белый берет, короткий мужской камзол, рубашка с кружевным
воротником и рукавами, штаны для верховой езды и даже сапожки. Тем
более впечатляюще смотрелись красные вкрапления, словно кровь,
пролившаяся на нетронутый снег. Алое фазанье перо в берете, алая
рубиновая брошка на горле, алая строчка по воротнику, рукавам
камзола и сапогам.
Она шла по дымящейся земле, держа в
руках, затянутых в белые перчатки, черный кинжал с сапфировым
набалдашником. Остановившись рядом с последней, почти
развоплотившейся душой, девушка подняла на меня светло‑карие глаза
и спросила:
– Не возражаешь?
Я покачал головой и вытер кровь,
текущую из невесть каким образом разбитой губы. Кинжал
спасительницы добил последнюю из убавляющих.
– Привет, Синеглазый, –
сказала девушка.
– Здравствуй, Гера, –
поприветствовал я ее. – Вот уж кого не ожидал встретить, так
это тебя.