Александр, приподнявшись на локте,
ударил в одушевленного серым облаком, тот пошатнулся, несколько
соломинок в его шляпе закрутились, словно от сильной жары. Потом
Пугало подошло к раненому и одним широким движением острого серпа
отрубило тому голову. А затем с удовольствием улеглось в кровь.
Я ему не мешал, потому что уже несся
по переулку. Выскочил к церкви, бросился вдоль ее стены к
центральной площади. Впереди было настоящее столпотворение.
Стражники и люди в приметных рясах Псов Господних.
– Остановите молитву! –
заорал я. – Остановите молитву!
Не заметить и не услышать меня было
довольно сложно. Двое крепких парней с бритыми затылками, по
недоразумению обряженных в рясы, обернулись. Один попытался
схватить меня своей похожей на лопату лапищей за шиворот, но я
увернулся от него, врезался в корпус другого, да так, что тот охнул
и отступил на шаг. Но свой успех я развить не успел. В моей голове
зазвучала церковная музыка, ноги стали ватными, и я рухнул на
колени, словно собирался прочесть молитву.
Мне тут же скрутил руки один из
монахов, я открыл рот, но пудовый кулак второго врезался мне в
живот. Совершенно ненужная мера. Я и так лишился возможности
говорить. Язык просто прилип к моему небу. Быстро подошел человек в
темно‑коричневой рясе старшего инквизитора, тот самый, что ударил
по мне своей благочестивой магией, процедил сквозь зубы:
– Утащите смутьяна подальше.
– Эй, глядите‑ка! – сказал
тот, что двинул меня, прекратив свой оперативный обыск.
Он протянул мой кинжал старшему
инквизитору:
– Кажись, страж.
Колокол пробил двенадцать, и я
застонал от отчаянья. Инквизитор, совсем еще молодой парень,
наклонился ко мне и сказал быстро, четко, не спуская с меня
взгляда:
– Говори, страж. Но если
закричишь…
– Остановите молитву. На крыше
собора символ Ведьминого яра, а в колоколе – темная тварь.
Надо отдать должное этому священнику.
Он не сомневался, не медлил, не расспрашивал подробности. Бросился
к центральным воротам, где все было запружено народом, но я уже
понимал, что поздно. Он не успеет. Один из монахов побежал вместе с
ним, другой остался со мной, все еще стальной хваткой держа меня
под локоть, на хитром болевом.
– Пусти! – сказал я, видя,
как из‑за угла появляется окровавленное и очень довольное собой
Пугало. – Это надо остановить прежде, чем сюда налетят души со
всего княжества.