— Мы... Мы благодарны вам, ваше
святейшество, — грудным голосом, с придыхание, сказала женщина. Её
партнёр, казалось, хотел взять её за руку, но удержался.
— Медленно, но верно, — меж тем
говорил старик. — Мы приближаемся к исполнению нашего заветного
«плана» ... Вам доверена важнейшая роль; не подведите меня, не
подведите нашего бога.
— Никогда! — выдохнула женщина.
Мужчина быстро кивнул.
Пара выпрямилась и на деревянных
ногах удалилась.
После этого прибыло ещё несколько
человек. Наконец старик прикрыл веки и сказал:
— Всё. Остальные пусть уходят.
Один из рослых мужчина, по всей
видимости телохранителей, вышел, чтобы передать приказ.
Старик посидел ещё некоторое время, а
когда мужчина вернулся и кивнул ему, поднялся и вышел в зал. Киёко
последовала за ним. Мы прошли через дверной проём, затем — узкий
бетонный коридор. Последний был освещён ослепительными белыми
лампами, и поскольку я находился в горизонтальном положении, мне
пришлось зажмуриться; когда же мои глаза снова открылись, им
предстала не менее ослепительная, но уже по другой причине, своею
роскошью, картина.
Пентхаус.
Более подходящего слова подобрать я
был не в состоянии; мы оказались в просторной квартире из чёрного
мрамора и золота. Здесь была барная стойка, диван, огромный
телевизор и несколько книжных полочек; высокие, в человеческий
рост, окна выходили на протяжённый балкон, на котором проглядывался
краешек бассейна, освещённого голубой подсветкой. Ещё немного
дальше горели пёстрые, как новогодняя ёлка, огни ночного
мегаполиса.
— Уложили наше маленькое святейшество
в его колыбель, — сказал старик голосом, не предполагающим отказа.
— А затем сделай мне мартини, Киёко. Живее. У меня пересохло в
горле. И не забудь переодеться, как это было в прошлый раз.
— Хорошо, — смиренно сказала
девушка.
Она отнесла меня в тёмную комнату,
которую, по всей видимости, только недавно превратили в детскую, и
положила на кровать. Вдруг я почувствовал странную влагу в районе
своей... Ах... Проклятое детское тело.
...Как чрезвычайно неловко.
Киёко заметила моё «маленькое
прошествии», улыбнулась и стала менять мои подгузники.
Так у людей и появляются фетиши...
Тьфу-тьфу-тьфу.
Когда она закончила с этим делом, то
стала раздеваться. Я отвернулся. Я уже видел девушку со всех
возможных ракурсов, и всё же джентльмен внутри меня не позволял мне
на неё пялиться. Лишь когда Киёко закончила шуршать одеждами, я
снова повернулся к ней...